и быстрее, сметая замешкавшихся и увлекая сомневающихся. Процесс, что называется, пошел!
Что же касается сделки, то сводилась она к следующему:
Поставщик – Еловый институт;
Предмет поставки – красная ртуть;
Количество – два килограмма;
Условия поставки – самовывоз;
Цена – 200 долларов США за грамм;
Общая стоимость – 400000 долларов США (оплата в рублях по курсу 16 рублей за доллар).
Брокером значился г-н Дарматович, покупателем – какое-то никому неизвестное юридическое лицо с участием иностранного капитала и довольно неопределенным названием, содержащим стандартный набор красивых и непонятных слов типа “инвестмент”, “инкорпорэйтед”, “кампани”. Печать тоже была какая-то неразборчивая. Национальную принадлежность иностранного капитала выяснить не удалось, но несколько человек готовы были поклясться на Конституции, что видели в роковой день того самого господина Лайма в костюме и с бриллиантом, беседующим о чем-то с г-ном Дарматовичем на крыльце биржи. Учитывая мировую цену в пятьсот долларов (в том, что конвертируемый товар уже давно вывезен за рубеж, все были уверены абсолютно!), нетрудно было посчитать прибыль, извлеченную из сделки ее участниками. В том числе и небезызвестным г-ном Дарматовичем – называть его Веней теперь ни у кого язык просто не поворачивался. Вот тебе и вьетнамские веники из украинской соломки…
Однако если бы ослепленные многочисленными нулями господа удосужились внимательно прочитать документы, то непременно выяснили бы, что на самом деле никакая ртуть – ни красная, ни зеленая, ни даже естественного серебристого оттенка – реально в деле не участвовала. Срок поставки был определен в шесть месяцев, то есть на момент совершения сделки ее предметом было только право на получение товара в соответствующие сроки.
Печатая все эти бумажки, Веня даже напевал какой-то веселенький мотивчик (со слухом у него было, надо признать, весьма слабовато, если не сказать ужасно) на стихи собственного сочинения. Суть их сводилась к следующему:
– Ай да Веня, ай да молодец!
Эти бессмертные строки звучали во всевозможных вариантах, а припевом почему-то было:
– Как он плюнул в холодец!
Мы с Лемом удивленно переглядывались, но молчали. Не хотелось сбивать директора с веселой волны…
А Вене действительно очень понравилась собственная идея, в которой правды вроде бы совсем не было, но и ложь, если разобраться, тоже в явном виде отсутствовала.
Еловый институт располагался в небольшом подмосковном лесу неподалеку от МКАД. Несмотря на хвойное название организации, деревья вокруг росли исключительно лиственных пород. Впрочем, внутри огороженной ржавой сеткой территории имелось несколько серебристых елей вокруг бюста вождя мирового пролетариата, да в давно заброшенной оранжерее стыли на сквозняке экзотические пинии с длинными мягкими иголками. Прошлую зиму