новые движения, словно тело Даймона было сценой, на которой нужно выступать перед требовательной публикой.
Ангел Меча стиснул зубы. «Заканчивай уже!» – мысленно рявкнул он. Но герольд начал зачитывать титулы Ялдабаота, и Даймон с иронией понял, что это продлится еще какое-то время.
Вдруг перед ним появилось бледное, перепуганное лицо Рагуэля.
– Прости, – услышал он шепот.
– Что?! – Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Это был не слишком хороший момент, чтобы проявлять сострадание.
– Прошу прости… Я только выполняю приказ…
Если бы у него было больше сил, Даймон бы рассвирепел. В его непреклонных, презрительно прищуренных глазах Рагуэль увидел собственное отражение – слабого, подлого мальчика, который всегда будет дрожать от страха перед кем-то сильным. Он содрогнулся от мысли, что хищное, красивое лицо ангела, которого он через мгновение убьет, навсегда останется, словно клеймо, в его памяти.
Резкая, насмешливая улыбка растянула губы Даймона.
– Ты – никто, – сказал он. – Пыль на ветру. Посмотри на них, на Рыцарей Меча, архангел. Они бессмертны. Их кровь не умирает.
Рагуэль отступил на два шага. «Посмотрим, – подумал он тупо, высматривая знаки от Ялдабаота. – Уже через мгновение».
«Приветствую, небытие», – произнес мысленно Даймон. Он не боялся, но в то же время не хотел умирать. Его не привлекал безмятежный покой и величие смерти. Он вспомнил кислый вкус вина, что принесла страшненькая служанка; Камаэля, обмахивающегося пергаментом с приказами Ялдабаота, смеясь, что это единственное, для чего пергамент нужен. Полынь, топчущего лилии в райском саду; красивое лицо ангела… «Приветствую, небытие».
Ялдабаот, белый и кружевной, словно украшение из пены, наклонился с трибуны и подал знак.
Рагуэль замахнулся кинжалом и ударил.
Мир внезапно отступил, уменьшился до размера булавки. Боль была пронзительно острой, но далекой. Действие такое простое, как вдох, стало внезапно невозможно сложным. Черно-красная тишина, пронзительная, словно шепот ангела Думы, пела в ушах. Медленно все начало угасать. «Приветствую, небытие».
Рагуэль выдернул кинжал. Тело Даймона вздрогнуло и застыло. Рассыпавшиеся волосы прикрывали его, словно саван.
Архангелы переглянулись и промолчали. Некоторые незаметно сжимали кулаки. Лицо Разиэля застыло и напоминало маску. Габриэль нервно крутил перстень на пальце.
Камаэль провел ладонью по лбу и щекам. Его губы сжались в тонкую линию.
Внезапно небо раскололось. Голубой свет, что заливал площадь, забивал назад в легкие выдох, ослеплял, опускал на колени. Все ангелы, солдаты и сановники упали лицом в землю. И все слушали.
Только Метатрон стоял на коленях, с поднятыми вверх руками, и его лицо сияло неописуемым счастьем.
Голубой вихрь подхватил Даймона, вырвал из темноты. Наполнил его ослепляющей болью, силой, заставляющей кричать. Его швыряло между бесконечными