а. Как и многие молодые семьи, выждавшие набор на этот год. Биг Босс задал специальную программу компьютеру, и у меня появились рот, нос, глаза, уши, руки, ноги, то есть четыре маленьких колесика вместо ножек. Мы не ходим, мы ездим. И покатилось.
Я родился в семье мусорных урн. Да-да, мусорных урн. Урночек для отходов, каких в каждом городе пруд пруди. Я серый цилиндрический жестяной мусорный бачок на колёсиках, серый с откидной крышечкой на петельках. У нас у всех мусорников есть крышки и колёсики. Под крышки мы собираем отходы, которые необходимы нам, чтобы жить и расти. С колесами наша жизнь хоть чуточку приобретает разнообразие и уверенность. Если бы не колеса, то шансов выжить у таких как я, было бы пятьдесят на пятьдесят. Людской мир огромен и жесток. Хотя люди, в основном, порядочные и добрые существа, но попадаются и отмороженные экземпляры. Наш учитель, господин Мо, рассказывает на уроках о том, как выжить в этом прекрасном и ужасном мире. Господин Мо учит нас служить людям, потому что мы создаемся человеком для его блага, для его здоровья и комфорта. Мы делаем мир чище, отвечаем за чистые улицы, дома и офисы. Это смысл нашей жизни. Нашей с людьми жизни. В общем, мы – мусорщики. Это наша судьба, и мы должны гордиться тем, что делаем. Делать это высоко подняв крышку.
Мои родители – урны для бумаги и для пластика. Сантиметров семьдесят и восемьдесят в высоту и тридцать – сорок в диаметре. Такие же серые, неброские, каких множество.
Мама с папой работают на центральной площади, шныряют туда и сюда на виду у прохожих на случай, если им нужно будет что-то выбросить. В основном, люди подзывают, чтобы бросить фантики, палочки, стаканчики, но есть и те, кто бросают мимо или специально на землю. Благодаря нам улицы чисты. Мы всегда на страже. Я буду продолжать дело моих родителей. Это я усвоил.
Я учусь в школе "obey". Это не от слова "убей", а от слова "obey", что значит, подчиняться, покоряться.
Вообще, я не могу долго сидеть на одном месте. Наверное, я, как мама с папой, мне хочется лететь, как ветер, увидеть мир или начать скорее работать. Учитель говорит, что нам надо набрать массу, за счёт того, что мы пишем лекции на уроках и дважды за восемь часов занятий буквально поглощаем эти записи, то есть закидываем в себя. За два года мы должны будем стать крупнее и встать на биржу труда к Эдику. Эдик – человек, наш царь и бог, наш работодатель. Он распределяет, кому, где работать, кому, кого подменить, кому родиться, а кому уже пора на покой. Эдик – хороший друг кому-то и тот, кого опасаются старые мусорщики.
Живём мы в подвалах и цоколях зданий. Наши квартирки – это встроенные подсобки. Каждой семье по четыре квадрата. Мы ночуем в них. Нам хватает. Когда мама с папой дежурят ночью, раз в неделю, я ночую дома один. Я не боюсь. Почти.
Уник, ты готов, милый?
Мама спешит на работу. Меня надо проводить в школу через две улицы.
Мам, я могу сам доехать. Я уже не маленький.
А какой же? Давай живее. Выходим.
Папа уже уехал. У него сегодня было ночное дежурство, и он остался работать в день за товарища. Папа любит работать. Может, если он наберёт массу, подрастёт еще немного, мы заведём ещё одного малыша. Только это секрет. Я послушал разговор родителей. Им мало меня.
По дороге мама несётся, как ветер. Как ловко она объезжает потоки людей, машин. Вау! А я так смогу когда-нибудь?
Если бы она не держала меня за руку, я бы потерялся. Я, вообще, медленный.
Урок.
Кто мне перечислит основы чистых улиц?
Господин Мо – некрупная мусорная корзина, темно-красного цвета. Некрупная, но широкая, потому что у него четверо своих детей, троих он уже пристроил в разные человеческие фирмы. Они – урночки для бумаги, красивого красного цвета, не то, что у меня. Четвёртый его сынок, выскочка, учится со мной в одном классе.
Уник, перечисли, пожалуйста.
Я перевёл взгляд с окна на учителя. Если честно, я прослушал лекцию и его вопрос. Я мысленно находился не на уроке, а где-то далеко. Я воспроизводил по памяти мелодию, которую слышал утром из открытого окна машины. Красивая машина. Синяя с красными полосами вдоль дверей, а из окна лилась чудесная музыка. Женский голос мелодично тянул грустные слова. Кажется, она прощалась с любимым и была в отчаянии. И почему-то эта песня до сих пор не выходила у меня из головы.
Уник, я жду, – повторил господин Мо, требуя ответа, которого я не знал. На моем листке была нарисована синяя машина с красными полосками. Ребята тянули руки, а Вьюнок – сынок учителя, изнемогал от желания блеснуть знаниями.
Это все, что ты сегодня поглотишь? – ровным, недовольным тоном осведомился учитель. – Это ты в окне увидел? – указал мне на моё художество господин Мо.
Утром видел, – ответил я, опустив глаза.
А лекция прошла мимо тебя?
Извините, я не специально.
Я не стану повторять этот урок. Ты должен будешь подготовить материал с родителями дома. Надеюсь, они хорошие педагоги.
Я промолчал, устремив взгляд в пол. Родители работают. Вряд ли они поймут, если я попрошу их мне диктовать ночью лекции. Ребята смотрели