на каких лекарствах?
– Ни на каких, – ответила Ана.
– Покажи-ка мне глаза!
Женщина проиллюстрировала свое требование, оттянув нижние веки так, чтобы стали видны белки глаз. Ана повторила это движение. Женщина привстала на цыпочки и подняла фонарь, чтобы лучше видеть.
– Ладно. Быстренько расплатись с Майки, и можно будет спускаться.
Ана сунула руку в сумку и вытащила рулончик купюр. Отделив верхнюю, она протянула ее Майки. Майки ей ухмыльнулся и сунул деньги в карман.
– У меня всего сотня, – сказала она женщине.
– Этого хватит.
– Что делать с велосипедом? – спросил Майки.
– Поставь под навес к остальным. Я через минутку запру.
Не успела Ана поблагодарить своего проводника, как он спрыгнул на берег. Женщина подтолкнула ее к люку, молча приглашая спуститься по вертикальному трапу.
Ана оказалась в обшитом панелями кубрике, пропитанном ароматом горящих поленьев. Закрытый каменный очаг тускло освещал помещение. От алюминиевой трубы, уходящей в потолок, расходился жар. Ана протянула ладони к теплу.
– Проходи.
Женщина кивнула в сторону единственной двери в дальней части кубрика. Ана прошла следом за ней через небольшую комнату, заметив картографические изображения на стенах, обшарпанный старомодный телевизор и, к немалому своему изумлению, пианино, задвинутое за диван.
Кубрик переходил в камбуз: два помещения разделялись парой книжных полок. Позади камбуза шел узкий коридор с двумя дверями напротив друг друга и третьей прямо впереди. Женщина вручила ей фонарь и достала стержень размером со спичку без головки. Она подожгла стерженек от фонаря и вошла в каюту. Спустя мгновение там стало светлее: второй четырехугольный фонарь на тумбочке начал светиться. Почти все пространство каюты занимала низкая двуспальная кровать. Вдоль стен стояло несколько деревянных стеллажей.
Все напряжение, сковавшее Ану, моментально испарилось, и ее тело обмякло.
– Спасибо, – сказала она, сунув женщине в руки рулончик купюр.
Женщина сняла с рулончика резинку и начала пересчитывать деньги. В мягком свете лампы Ана увидела, что эта женщина моложе, чем ей сначала показалось: ей было ближе к двадцати пяти, а не к тридцати пяти. У нее были аккуратные волосы до плеч, губы накрашены темной помадой. На ее продолговатом лице лежала тень враждебности.
Закончив счет, женщина вернула Ане десятифунтовую купюру.
– Моя каюта напротив твоей, – сказала она. – Ничего не трогай. И запри дверь.
С этими словами она повернулась и ушла.
Ана закрыла дверь каюты и задвинула металлический засов, а потом опустилась на кровать. От долгой езды на велосипеде ныли ноги. Пальцы рук и ног онемели. Она скинула туфли, сняла пиджак и джинсы и заползла под одеяло. В каюте было уютно. От постельного белья пахло чистотой. Усталость захлестнула ее: до этой минуты она не сознавала, сколько сил у нее отняли все стрессы этого дня и бессонная прошлая ночь.
Она закрыла глаза. По крыше тихо застучали капли дождя.