не стало. Вот тогда Мурад был бы самым счастливым человеком на свете.
Невольно на его лице появилась улыбка. Чего только не было в этой улыбке! Но, больше все же было иронии. Так как сейчас во дворе его виллы не одна, а несколько машин, к тому же, каждая из которых по цене стоила как целый дом. Но, это ничуть не успокаивало его, наоборот, вызывало тревогу.
После долгих лет у него впервые было столько времени для размышлений. Действительно, жизнь оказалось странной штукой. Даже если детские грезы воплотились в жизнь, даже если он женился на городской девушке с душевой несмотря на то, что у него были машины, сейчас ничто ему не доставляло удовольствие. Вот как! Вещи, когда-то представляющие ценность для него, сейчас никак не могли украсить его жизнь. Как же это так получилось, что все это потеряло смысл, даже сам упал в своих глазах, как и предметы, о которых когда-то мечтал?
Он допустил одну ошибку, которую не мог себе простить. Когда увидел имена Сабины и Дениз в числе участников конференции в эстонском городе Нарва, расстроился, и даже спрятался, чтобы не столкнуться с ними с глазу на глаз. «Эх, ты, трус!», – рассердился на себя Мурад.
Он думал об Оксане, Айсель, Дениз, Мансур, Сабине, Марьям, Питере, Гаджи Горгуде, и по мере того, как размышлял вообще терялся в мыслях. Не мог разобраться и понять роль этих людей в том, что с ним произошло, связь между ними (если такая связь была). Но, в то же время чувствовал какую-то странную легкость в душе. Так как никогда ранее не мог себе позволить смотреть в глаза своему прошлому. Всегда избегал этого, убегал и грелся свету, теплу только приятных воспоминаний. А теперь, оставаться наедине с совестью не только не беспокоило его, наоборот, он чувствовал необходимость в этом. Как будто смотрел фильм, прокручивал ленту вперед и назад, просматривал их под лупой. О каждом действии, в котором он себя упрекал, про себя думал «да, вот здесь», старался пережить более глубоко эти чувства, растягивал минуты полные сожаления.
Не оправдывая себя, все еще отбывал свою кару. Успокаивался по мере того, как обижал себя, по мере того как росли его муки. Как будто старался смыть грехи таким путем.
Мурад вспомнил слова героя из какого-то фильма: «Свобода – это утрата всяческих надежд». Да, он хотел полностью потерять надежду, испытать сполна боль, терзающую его всегда, лежащую на его совести тяжелым грузом, не от кого ничего не ожидая, не оправдывая себя, и наконец, таким образом обрести свободу.
Отныне он будет видеть все в своем цвете, принимать все это как должное, будет правильно оценивать каждого… Правильно оценивать…
Мурад помнил, одного товарища, тоже студента. Когда он узнал, что отец товарища на хорошей должности, что у него хорошие родственники, одним словом, у него есть крыша и опора, начал заводить дружбу с ним. Он как тень тянулся за тем парнем, пытался первым устремиться на его зов. Тогда завоевать доверие и расположение того парня для Мурада стало жизненно важным.
Странно… Как бы он не хотел вспомнить хотя бы имя того парня,