вам надо ныне же, идти к Треблино, там решить, как быть дальше. Я же выезжаю сейчас на Москву, оттуда направлю дружину во владимирские леса. Пошлю и гонца в слободу с наказом быть в готовности идти на спасение царя.
– Если мы найдем татарские сотни, то опричники из слободы должны быть подчинены нам, дабы сорвать коварные намерения Девлета. Ну а если не отыщем их, то дождемся поезда царя и с ним прибудем в слободу, – сказал Парфенов.
– Я передам чрез гонца, что все ратники слободы должны подчиняться воеводам особой дружины. – Малюта повернулся к Бордаку. – А ты уж, Михайло Алексеич, поразмысли, как свести воедино наши невеликие силы.
– Поразмыслю, Григорий Лукьянович.
– Ну вот и договорились. Поехал я.
– Мы проводим. А то, может, все же откушаешь? На Москве не до того будет.
– Благодарствую, обойдусь.
Воеводы особой дружины проводили Малюту Скуратова. После этого Бордак подтвердил наказ на сбор дружины у церкви, провел смотр и направил людей для молитвы в сельскую церковь. Стряпухи в то время приготовили обед. Воеводы же собрали в горнице десятников.
Там Бордак объявил им о задании, данном думным боярином Скуратовым, и сказал:
– Теперь нам надо подумать, как исполнить наказ, не дать сгинуть нашему государю. Василь, расстели чертеж. Будем смотреть, куда и как идти, дабы выйти в нужное место в должный срок.
Парфенов достал свиток, развернул его.
Воеводы и десятники начали разговор о том, как ближе и скорее, при этом скрытно дойти до Треблино и наладить связь с Александровской слободой. После долгих горячих споров они решили идти из Стешино к селу Торфяное, расположенному в двадцати верстах. Там находился перелаз чрез Москву-реку. Далее по лесу, по тропам, известным местным мужикам, до деревни Гардонка. Это еще тридцать верст. На этом участке использовать проводника, которого назначит княжич. От деревни держать путь на озеро Тихое, что в двадцати верстах от Гардонки. Там сделать большой привал, поутру пойти на деревню Ширя, от нее – к селу Бочарово, что стоит в тридцати верстах от Треблино. Туда не заходить, встать в пяти верстах в лесу, оттуда и вести разведку дороги на Александровскую слободу.
Приняв такое решение, воеводы и десятники разошлись.
Бордак прошел к семье.
Алена лежала на кровати, Петруша вертелся рядом. Служка Колька сделал ему свисток, мальчишка занимался им.
Бордак сел на табурет у кровати жены и спросил:
– Как ты, Алена?
– Ох, Михайло, видать, рожу я тебе богатыря, так тяжко его носить. С Петрушей намного легче было.
– Тебе бы больше двигаться, родная.
– Это и повитуха говорит, да сил нет, Михайло. Так и тянет в постель. А ты опять покидаешь нас?
– Да, Алена, но иначе нельзя.
– Разумею. Но душа не желает того принимать. Очень хочу, чтобы ты рядом был.
– Я тоже этого желаю. Но я воин, и мое дело в трудную годину родину защищать.
– Эх, Михайло, ходил ты с дружиной в походы, бил басурман, а пришел Девлет-Гирей