хочешь пойти.
– Хочу. Но боюсь. Придется ускользнуть от охраны – это легко сделать в школе. Но папа… – Она качает головой. – Как думаешь, что мне делать?
Я медлю с ответом. Лучше сказать: не ходи, не рискуй. Но ведь не этого она сейчас хочет.
– Хорошенько подумай. Ты недавно говорила, что имеешь право на собственное мнение. Так и есть. Но одно дело говорить и думать, а другое – делать то, что может отразиться на твоем отце.
– В кои-то веки его это не касается. Мне хочется сделать это. Я хочу принять участие в том, что происходит снаружи.
Ей это действительно нужно. Я вижу, но внутри все обрывается: а если с ней что-нибудь случится?
– Я пойду с тобой, не против? – слова вырвались, не успела я их осознать. Дело может принять серьезный оборот: если в школе узнают о моем участии в чем-то недозволенном, то лишат стипендии. Я уже готова отказаться.
– Ты правда мне поможешь?
Глаза Сэм сияют, и сомнения исчезают.
– Конечно, – говорю я.
– Спасибо!
23. Сэм
Все проще простого. У всех шестиклассников есть код от черного входа. После уроков мы задержались на дополнительные занятия, но через полчаса уже ускользнули. Я отослала водителя, сказав, что поеду с Шарлиз и останусь у нее после школы. Если ей позвонят с расспросами, она меня прикроет – я сказала, что встречаюсь с Лукасом. И не обманула, но заниматься мы будем вовсе не тем, о чем она думает.
Я знаю, что мой поступок может отразиться на папе, но сегодня я – это я, а не его дочь, поэтому меня не должны узнать. Ава помогла мне замаскироваться: позаимствовала в театральном кружке очки с прозрачными стеклами, спрятала мои волосы под шарф и заставила сменить форму на джинсы и уродливый черный джемпер, забытый кем-то. Он оказался слишком велик и так отличался от привычных вещей, что меня и мама бы не узнала.
Мы идем по улице. Смеркается. Внутри все бурлит. Вот что чувствуешь, когда можешь самостоятельно ходить по улице в любое время. В свете фонарей ветер гоняет по дорогам поздние осенние листья, оранжевые и красные.
– Ты уверена? – спрашивает Ава.
– Да. А ты? Можешь не ходить. Я и одна не пропаду, – вру я, но тут ближайший фонарь мигает и гаснет. Накатывает непрошеный ужас. Я жмусь к Аве и вцепляюсь в ее руку. Другие фонари вверх по улице горят и разгоняют мрак, но, как ни убеждаю себя, не могу избавиться от страха. Я ускоряю шаг и тяну Аву за собой.
– Ты в порядке? – волнуется Ава.
– Нет. В смысле да, просто не люблю темноту, – признаюсь я.
Обычно я такого вслух не говорю. И, когда мы подходим к другому фонарю и дыхание выравнивается, я жалею о сказанном.
– Я заметила.
– Что?
– Что ты боишься темноты. Догадалась по твоему поведению, когда в школе отключили электричество.
Я удивлена. Она заметила? Мне казалось, я хорошо скрываю чувства – больше никто не обратил внимания.
– Да, наверное. Немного. Но это нестрашно. – Мы дошли до поворота оживленной дороги, залитой светом магазинов и ресторанов, и хватка страха ослабла.
– Почему? Есть какая-то причина или просто так?
Я помедлила и ответила