и красу всеми любимой рабоче-крестьянской Красной армии. А вот на «Люли-люли стояла» голос новой общественно-политической системы почему-то не прорезывался.
Пройдут годы, произойдут изменения в судьбе Емели, а любовь к тем вдохновляющим революционным напевам
сохранится, несмотря на пертурбации душевного и материального порядка, на всю жизнь.
Если в край наш спокойный
Хлынут новые войны
Проливным пулемётным дождём,
По пригоркам знакомым
За любимым наркомом
Мы коней боевых поведём…
Ну признайтесь по-честному, разве не здорово?
«Что-что, а песни умные, окрыляющие слагать и голосить народ наш умеет», – предавался раздумьям бравый милиционер.
Научился Емельян секреты и пароли из уст разных вредительских извлекать, пока не случилось неожиданное. Страстный борец за обобществление средств производства, одушевлённых и неодушевлённых, увидал он однажды в секретном списке на раскулачивание родную фамилию. Через день его должна была утвердить знаменитая «тройка» – комиссия в состава первого секретаря уездкома партии, председателя уездисполкома и уполномоченного ОЕПУ.
И даже у него, опытного и привыкшего в любых ситуациях сохранять хладнокровие чекиста, затряслись поджилки. Чуть не описался. Перечень тот составлялся при содействии комитета бедноты, где заправлял экс-Боголюбов, нынешний «огонь революции», известный ненавистник отца.
Емельян вновь и вновь перечитывал проект заготовленного постановления – «признать Селижарова Игнатия Ильича как нанимателя батрацкой силы кулаком второй степени, обобществить его собственность и выселить в отдалённые местности СССР». На душе становилось всё смурнее. Он сам уже не раз формировал эшелоны «переселения» – наглухо забитые вагоны для перевозки скота, переполненные без разбора мужчинами, женщинами и детьми, с минимальными пожитками, отправляемые в
необжитые края и в лютую стужу, и жгучую жару В пути умирало до четверти раскулаченных, трупы выгружали на конечной остановке. Неужели эти муки предстоит прочувствовать и его отцу?
Вечером пытался он завести разговор с мудрой женой Зиной, но опять не получилось, не хватило духа.
«Бежать в Занеможье, предупредить родителей, чтобы те улепётывали? – раздумывал он. – Но куда и как они могут скрыться?»
Уж он-то, сотрудник органов, не понаслышке знал, что в Советской России им спрятаться не удастся в любом случае. Длинные руки его родного ведомства настигнут везде. Наутро решил он посоветоваться с другом и наставником Яшей.
– Не вздумай и заикаться, – прозвучал его вердикт. – Себе же жизнь испортишь. Чему быть, того не миновать. Шевели извилинами насчёт себя, жены и детей. Только не притворяйся, что не знал, не ведал. Не занимайся самообманом. Наше дело правое. Но истинный революционер должен быть выше собственных шкурных интересов. Как