о ней стоит не в том ключе, в котором это описывалось в отчете 16-й ВА. Так, например, 234-й истребительной авиадивизии ставилась задача прикрытия переправ у р. Днепр. Остальные истребительные авиадивизии 16-й ВА занимались сопровождением штурмовиков и бомбардировщиков. 22 февраля 234-й дивизииприказывалось «вылеты производить по данным „Редут“, по зрячему и по вызову полковника Могирева с КП 3-й армии (офицер для связи 16-й ВА в штабе 3-й армии – М.С.)»[185]. 24 февраля 234-й авиадивизии указывалось: «Вылет по данным „Редут“ и при большой активности противника (курсив мой. – М. С.) в этом районе – периодическое патрулирование»[186]. И только 25 февраля дивизии приказывается «в течение всего дня не допускать действий бомбардировщиков противника по нашим войскам в р-не Рогачев, Озераны, Бол. Крушиновка, путем периодического патрулирования в районе и вылетом дежурных подразделений по данным „Редут“»[187]. То есть наконец-то истребителям приказано патрулировать район. Почему, производя по 600 самолетовылетов в день (то есть ГСМ хватало), нельзя было вести патрулирование постоянно и раньше, – ответа на этот вопрос в документах найти не удалось.
25 февраля Горбатов в связи с сложившейся обстановкой по собственной инициативе отдал приказ об окончании наступательных действий. Здесь и произошел спор К. К. Рокоссовского с Горбатовым. Видя его успехи в продвижении к Бобруйску, Рокоссовский приказал продолжать наступать на город. Горбатов воспротивился вплоть до того, что написал в Ставку. Горбатов вспоминал: «Мы впервые разошлись во мнениях с таким авторитетным и уважаемым в войсках человеком. В дело вмешалась Москва. Ставка рассудила, что правы мы»[188].
Жена А. В. Горбатова, Нина Александровна, следовавшая вместе с ним всю войну, позднее вспоминала о приезде Рокоссовского непосредственно в дом командарма, а не в штаб. Этот эпизод приводится в работе В. И. Шайкина:
«Внезапный приезд командующего фронтом, но не в штаб, а к подчиненному на дом, в избу, где жили Горбатовы, встревожил Нину Александровну. Предчувствия не обманули: генеральский разговор за перегородкой стал накаленнее и слышнее.
Рокоссовский: Я ваши объяснения не принимаю. Извольте немедленно продолжать наступление».
Горбатов: «В любом наступлении важно вовремя остановиться. Противник явно подтянул свежие силы».
Р.: «Блеф».
Г.: «Судя по насыщенности огня, это не блеф».
Р.: «Встать! (Загремели два стула.) Смирно! Приказываю: 3-й армии продолжить наступление согласно существующей директиве фронта. В общем направлении на Бобруйск. Повторите приказ!»
Нина Александровна, замерев, услышала четкий ответ мужа: «Стоять „смирно“ буду, армию на тот свет не поведу!»
‹…› Рокоссовский отправил Верховному докладную о возмутительном неповиновении Горбатова. Горбатов вдогонку послал по команде (через того же комфронтом) свою докладную в тот же адрес: о неправильном и губительном руководстве Рокоссовским его, Горбатова, армией.