сына к девушке. Парню ничего не оставалось делать, как подчиниться. «Соперник» с великим неудовольствием воспринял его появление и пару раз пытался собственным телом оттеснить Романовского в сторону, но того уже увлек азарт соревнования и он не собирался сдаваться. Благо атлетическая фигура позволяла выдерживать незаметные толчки «чужака» и даже отвечать на них. Юрий сыпал комплиментами Илоне направо и налево, пока не завладел полностью вниманием девушки. Она перестала обращать внимание на другого парня и тот вынужден был отойти в сторону.
До конца раута юный Романовский не отходил от Илоны Коваленко. Та без умолку трещала о своих друзьях в Кембридже, о подружках и о том, как они развлекаются в выходные и после учебы. Беззвучно хохотала, прикрывая рот ладошкой и стараясь сделать так, чтоб никто не видел этого. Временами у Юрия начинало сводить скулы, так ему хотелось зевнуть, но он сдерживался. С вежливой улыбкой продолжал слушать, иногда задавая ничего не значащие вопросы. Было похоже, что он приглянулся посольской дочке. Илона охотно согласилась встретиться на следующий день. Зато парень был далеко не в восторге и всю дорогу до квартиры отвечал на вопросы родителей односложно.
Та неделя была самой мучительной для младшего Романовского. Он вынужден был терпеть ее болтовню о приятелях в Кембридже и их развлечениях во время занятий. Неприятным открытием было то, что Илона практически не знает настоящей России, так как детство и юность провела в США, Великобритании и других англоязычных странах. Коваленко повсюду таскали дочь с собой. Все ее познания о родине оказались почерпнутыми из книг и разговоров родителей. Волей-неволей, но Юрию пришлось представить Илону Коваленко приятелю Кириллу Лагутину, с которым они столкнулись на Арбате.
Кирилл был единственным сыночком двух светил медицины, которым постоянно не хватало времени заняться «ребенком». Бабушки и дедушки проживали в ближнем зарубежье. Переезжать они не желали, несмотря на настоятельные просьбы «детей». Парень фактически оказался предоставленным сам себе, если не считать гувернантки и домработницы, постоянно проживающих в квартире. Но их он в грош не ставил, а про гувернантку однажды шепнул Юрию:
– В постели просто супер! Что захочу, то и делает!
Романовский ахнул:
– Так она же старая!
Приятель хихикнул:
– Зато с опытом! Такое в постели вытворяет, словно боится, что сексом в последний раз занимается. Хочешь попробовать?
Юрий отказался. То, что объединяло двух парней трудно было назвать дружбой. Воспитанному Романовскому, которому всегда указывали, как себя держать и вести, хотелось свободы. С Лагутиным было интересно. У него совершенно не было «тормозов». Он мог запросто заговорить с любой симпатичной девчонкой, что угодно сказать родителям и назвать вещи своими именами.
Юрию было прекрасно известно, что приятель с восьмого класса затаскивает в постель одноклассниц и просто знакомых девчонок. Очень часто значительно старше себя. Он болтал на сленге,