документ, после чего успел еще нагнать своих товарищей, неторопливо поднимавшихся к выходу. Вся операция от силы заняла две-три минуты… Вот, видите рваное отверстие здесь, в уголке? – он придвинул ко мне документ. – Его вполне могла оставить проволока…
Возникла пауза.
Я уже знал, как раскатать Надыбина по полной программе, но решил сначала поиграть с ним немного в кошки-мышки.
Должен же я хоть частично воздать ему за ту бесцеремонность, с которой он оторвал меня от моей повседневной творческой работы, пренебрежительно именуемой в некоторых высоких литературных кругах «поденщиной»!
– А вы всё же кокетничали, утверждая, что плохо знаете историю Востока, – тоном сладкоголосого подпевалы заметил я. – Судя по приведенным деталям, вы основательно проштудировали некоторые источники.
– Клянусь вам, я полный профан по этой части! – он молитвенно сложил руки на груди. – Что же касается изложенной версии, то я попросту пересказал вам ее со слов того самого человека – хозяина данного документа, только и всего. Фактически это всё, что я знаю о той эпохе и о тех событиях. То есть, я говорю, конечно, об эпохе Тимура – Улугбека.
– Значит, на ваш взгляд, документ подлинный?
– Уверен, что да!
– Разрешите взглянуть еще раз… – я протянул руку.
– Пожалуйста, – он вручил мне рукописный лист.
Я осмотрел ее со всех сторон, поднес к глазам:
– Стало быть, эта бумага извлечена из саркофага Улугбека, так?
– Я уже битых полчаса толкую вам об этом!
– Что ж, это меняет дело…
– То есть, я вас убедил?
– Напротив, разочаровали окончательно. Это полная липа, мой любезный Звездочет.
– Что вас смущает? – нахохлился он.
– Отличное состояние представленного документа.
– Вам ведь известно, что он находился в герметично закрытой камере, – напомнил Надыбин.
– В том-то и дело! Ибо в этой, как вы ее назвали, герметично закрытой камере мирзы Улугбека, ученые обнаружили, по выражению того же Герасимова, феноменальное количество хитиновых оболочек мушиных куколок, – не удержался я от резкого выпада. – Извините уж за столь неэстетичную подробность, но факт есть факт. И этот факт перечеркивает возможность сохранности бумаги, то есть, клетчатки, в первозданном практически виде.
– У вас всё? – усмехнулся он, не обнаруживая и тени смущения.
– Нет, не всё! – отрезал я и нанес ему окончательный, как мне казалось, нокаутирующий удар: – По рассказам старожилов, в середине девятнадцатого века, накануне вступления в Самарканд русских войск, вблизи Гур-Эмира проводились строительные работы, в ходе которых по неосторожности был запружен один из крупных арыков. К тому моменту, когда спохватились и разобрали запруду, вода успела затопить подвальное помещение склепа. Правда, воду быстро вычерпали, но было очевидно, что она