находясь на этой толстой ветке, можно интересоваться?
– Может быть тем, что находится у тебя за спиной?
Он, крепко держась ладонями за шершавый и тёплый ствол сосны, обернулся.
«Ничего себе. Так его и растак», – тихонько пробормотал ошарашенный внутренний голос. – «Картина маслом кисти неизвестного художника под знаковым наименованием: – «Скорбный мрак, сгущавшийся над мрачной Долиной серых теней…». Впечатляет, честно говоря…».
С противоположной стороны холма простиралась широкая травянистая долина, над которой задумчиво клубился призрачно-серый туман. А за туманом – на изумрудной траве – просматривались-угадывались неподвижные человеческие тела.
«Достаточно много тел. Тысяча не тысяча, но сотен семь-восемь, наверное, наберётся», – принялся комментировать назойливый внутренний голос. – «Безусловно-мёртвых и беспорядочно разбросанных по лугу, густо покрытому кроваво-алыми лужицами. Не иначе, здесь совсем недавно отгремела серьёзная битва. В том смысле, что отзвенела жаркая сеча…».
– Благородные склавины[12] сражались с римскими цепными псами, – пояснила девушка. – Проконсул провинции Норик[13] никак не может угомониться. Сволочь неуёмная. Шлёт на берега Вербного озера легион за легионом. Упрямец носатый…
– А кто, кха-кха, победил в этом сражении? – смущённо откашлявшись, спросил Алекс.
– Никто. Как и в прошлые разы. Посекли друг друга от души и, подобрав раненых, разошлись в разные стороны. То есть, остатки отрядов разошлись… Почему, углежог, ты забеспокоился? Что-то заметил?
– Туман какой-то странный и подозрительный. Словно призрачным серым саваном накрывает долину. Потусторонним – так и веет.
– Тризна приближается.
– Как это – тризна?
– Скоро, Пушениг, всё сам увидишь. А пока – слушай…
Откуда-то (может, из небесной Вышины?), долетели едва слышимые мелодичные звуки, наполненные благородной печалью и тщательно-скрываемым безразличием. Чуть позже на дальнем краю долины появились, возникнув из неоткуда, девять высоких, слегка подрагивающих фигурок, вокруг каждой из которых наблюдались тонкие светло-жёлтые и бело-серебристые контуры-ореолы.
Фигурки стали постепенно и плавно приближаться, и – по мере их приближения – мелодичные звуки постепенно преобразовались в гортанную и монотонную песню:
Соткана ткань.
Серая, как осенняя туча.
Ты погиб, а над землёй – туман.
Кому-то стало лучше?
Окропим ткань кровью.
Чтобы известить о гибели воинов.
Туман дышит новью.
А кровь – дождики смоют.
Мы ткань сплели
Из кишок человеческих.
Когда запели соловьи
На рассвете, над речкой.
Ткацкий станок – из черепов.
Гребень железный нагрет свечами.
А ткань, чтобы слоилась чередой,
Мы подобьём – мечами.
Каждую