спать. Их протяжный заунывный ход вторгался в кошмары об окаменении. И льор предпочитал мыслить о чем-то другом: о Софии и борьбе с Нармо. Но не об этой леденящей душу неизбежности.
– Зря ты ее так… – после долгой паузы оживился примирительно Сумеречный. – В шестнадцать напугал, она не разобралась. Было бы ей двадцать хотя бы, тут уже по-другому.
– Считаешь, мне подождать? – Слова Эльфа обнадеживали.
– Пока подожди, – кивнул Сумеречный, однако снова встрепенулся: – Но чего ты добиваешься? Какая участь ее ждет? Стать королевой-чародейкой в гибнущем мире?
– В ее случае это неплохая карьера. Она просто человек, – вновь заговорил снобизм правителя. Льор слишком привык, что несбыточной мечтой ячеда маячит сделаться если не льором, то хотя бы его приближенным, а для женщины – любимой фавориткой. София же каким-то образом получила и «услышала» жемчужину – не самый безопасный артефакт. Раджед задумался, распространяется ли сила самоцветов на Землю. Хотелось верить, что нет. Жемчуг обозначался как один из немногих талисманов, опасных для самого владельца.
– Но нужна ли ей власть над всеми этими существами? Для нее ты темное создание. Может, она не хочет так, – все увещевал Сумеречный.
– А что же тогда? Горе ты советчик, – оборвал его недовольно Раджед. – Со своей девушкой уже сколько лет не можешь разобраться.
– Это уже мое дело… – Эльф вдруг сжался сгорбленной птицей.
Разговор закончился ничем, друг очень быстро распрощался и выпорхнул в окно черным вороном. Раджед удивился, как легко обидеть Стража Вселенной.
Конечно, это напоминание было запрещенным приемом в их нелегких спорах. Возлюбленную Сумеречного Эльфа звали Эленор, она жила на Земле среди людей. Смертная, как и София. И в обоих случаях на пути у любви вставали неискупимые преграды. Если Раджеду мешало только сломанное зеркало, то Сумеречному не позволяло дотронуться до Эленор его проклятье, притом только до нее, словно в насмешку позволяя получать ласки любых женщин в сотнях миров. А средства, чтобы избавить стража от неправильной силы, не ведал никто, даже те, кто наделили его такой мощью.
Порой Раджед завидовал, представляя, что сотворил бы с такими ресурсами, но столь же часто ужасался: никакая сила не стоила бесконечной внутренней борьбы. Льора она задевала лишь немного, лишь косвенно.
Однако его терзало иное: с каждым годом нарастала гнетущая тоска, ожидание встречи без реальной возможности. В Эйлисе же, словно вторя душе льора, больше не наставало лето, тянулась холодная-холодная зима, выли бураны и закручивались смерчи, ударявшиеся о башню. Но больше ничего не менялось… Раджед злился на себя за упоминание об Эленор, потому что Эльф снова пропал. Сердце подсказывало, что у друга что-то стряслось в одном из миров. Просто так он бы не исчез. Но Раджед не знал и в его закрытом мирке без порталов ничем бы не сумел помочь.
Так он и сервировал столы, перебирал арсенал, полировал ненужные материальные клинки и старые латы, закрывал и открывал покои в