Летописи того времени писали, что «зло сие за умножение грехов наших».
Но возмутить народ против царя в апреле не удалось и пожары возобновились снова в июне, когда в Москву «пришла засуха великая и вода в одну неделю спала, а суда на Москва-реке обсушило».
В июне пожар возник в нескольких местах сразу во время бури с ветром и молниями сухими как сегодня, – продолжал Тимофей, – но думаю, что и злой умысел тоже присутствовал.
«Вся Москва представляла зрелище огромного полыхающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезли, каменные распались, железо рдело как в горнище, медь текла. Рев бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и других частях города. Спасали единственно жизнь: богатство праведное и неправедное гибло. Царские полати, казна, сокровища, иконы, древние хартии, книжки, даже мощи святых истлели. Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма: силою вывели его оттуда и хотели спустить по веревке с тайника к Москве-реке: он упал, расшибся и едва живой был отвезен в Новоспасский монастырь… к вечеру буря затихла и в три часа ночи, угасло пламя, но развалины курились несколько дней от Арбата до Неглинной до Яузы и до конца Великой улицы, Варварской, Покровской, Мясницкой, Дмитровской, Тверской… Люди с опаленными волосами, черными лицами, бродили как тени среди ужасов обширного пепелища: искали детей, родителей, остатков имений; не находили и выли как дикие звери».
«Множество народа сгорело. 1700 мужского полу и женска и младенец».
«Выгорело много казны государя Великого, ценного жемчуга и всяких других каменьев драгоценных и бархата».
Царь во время пожара был в селе Воробьево.
«Народная молва обвинила в случившемся Глинских – родственников матери Великих князей. Бабку царя, Анну Глинскую, обвинили в том, что она наколдовала пожар: «вымала сердца человеческие да клала в воду и с той водою ездили по Москве, да кропили и оттого Москва выгорела».
В Кремле толпа убила дядю царя боярина Глинского и двинулась в Воробьево, требуя отдать им других Глинских. Царю удалось усмирить толпу, обещанием наказать Глинских, что он и сделал, удалив их от власти, но взамен ему пришлось пойти на соглашение с ближними боярами, разделив с ними власть обещанием принимать решения только с согласия Боярской Думы, которая стала именоваться Избранной радой. Это положение было закреплено в своде законов «Судебнике», который был принят Земским собором два года спустя и по которому царь мог казнить за измену лишь с согласия Думы.
Кроме того, царь издал указ о борьбе с пожарами, по которому москвичи обязывались держать на чердаках и крышах сараев бочки с водой, ведра и багры, летом москвичам строго возбранялось топить домашние печи, которые запечатывались восковой печатью. Бани топить разрешалось, но строить их было велено в огородах и на пустырях. Таким был пожар 1547 года, – закончил Тимофей свой рассказ о давнем уже событии, чему был очевидцем.
– Теперь