постараюсь. А ты?
– Поеду куда-то, не знаю, где тихо. Дам время и себе, и ему. Может, дойдет, наконец…
Дошло? Пока не знаю, ничего не знаю. Здесь странно. Непонятно, как это осмыслить даже, словно дурной сон. Не улыбаться, не знать, что такое счастье, не иметь представления о вкусной пище, не радоваться. Так не бывает. Или бывает? Логика своя здесь тоже есть, но почему-то она больше похожа на бред сумасшедшего…»
– Варгас, что он говорит? Какой третий год?
Бред. Змеи яростно зашипели, открыли клыкастые пасти, высунув острые красные языки, приготовились укусить. «Бежать. Куда? Лысому стулом по голове, охрана…»
Лысый убрал бумаги обратно в папку, поднялся, и со словами – Мне всё ясно, – вышел из камеры. Дверь закрылась, лязгнул замок. Варгас продолжал сидеть молча, и только улыбался.
Феликс присел на кровать и выжидал, сам не зная чего. «Жуть. Очнись! Ты не здесь, здесь нет, ничего нет. Спокойно, трус, выше голову. Ли говорил, вокруг ничего нет, даже тебя. Раз, два, три, вдох, выдох. Живой? Живой. Подняться над суетой, обойти, созерцать, не жить…». В горле пересохло.
– Ты не понимаешь, что происходит? – наконец заговорил старик. – Не печалься, Феликс, это не нужно понимать, поверь мне. Чем быстрее ты это осознаешь, тем лучше.
– Что я должен осознать, ты же ничего не объясняешь? – развёл руками Феликс.
– Я тебе говорил, что все жители города живут Истиной Пророка, так вот, она ошибочна, там всё, от первой до последней буквы – ложь. Это единственное, что тебе нужно понять. Но тебе всё-таки нужно изучить конституцию, убедишься.
Варгас закурил.
– Почему ты такой спокойный? Тебя разве не смущает столь долгое заточение? Ты что-нибудь предпринимал? – спросил Феликс, и прилёг, заложив руки за голову.
– Зачем? – спросил старик. – Что мне там делать? Стану таким же сумасшедшим, как все. Это очень заразно. Будь осторожен.
– Но ты мог перебраться в другой город. Мир большой.
– А что в другом городе? Он менее сумасшедший? Расскажи о нём, – попросил Варгас.
«Что? Весело, прекрасно, мрачно, жизнеутверждающе, хах, как?»
– Ну, первое отличие, наверное, улыбка. Я привык улыбаться, местные порядки меня озадачили. Там люди радуются, шутят, смеются…
Едва проснувшись, Феликс подумал про завтрак и тут же поморщился, словно проглотил лимон. «Что же я так и буду всё время голодный? Чертовщина… Тосты мне, Пенни, тосты! И кофе, твой чудесный ароматный, умопомрачительный, восхитительный, сногсшибательный кофе. Но, главное змей не кормить, пусть, наконец, сдохнут, твари. Всю жизнь окружённый тварями из преисподней. Живого места нет, один яд. Они уже и во сны пробрались, плохо дело. Истина ложь. Отлично. А что не ложь? Какого черта делать, куда бежать?
Отец сидит в кресле, закинув ногу на ногу, читает газету, пьет кофе и изредка поглядывает на меня. – Феликс, прекрати витать в облаках, займись делом. Пора практиковаться. Зря я что ли такие деньги вложил в твое образование?
– Естественно, всё, что не касается