посматривая на станционные часы.
Цыганки, обойдя всех на перроне, двинулись в нашу сторону. То ли поговорить с Гонщиком, то ли спрятаться в тени.
– Эй, молодой, красивый, позолоти ручку! Всё скажу, что было. И всё, что будет… – не дойдя до нас, заговорила одна из них. Андрей сел в телеге и посмотрел на них.
– Всё, что было – знаю. Что будет – знать не хочу… Пусть сюрприз будет. А то не интересно. За молодого и красивого – спасибо. Ручки золотить мне нечем – казённый сейчас я человек.
– Вроде на солдата не похож…
– Да, не солдат я, с ЛТП. Вас-то, кочевых, сюда что занесло?
– Кочуем, – засмеялись цыганки.
– Ну, садитесь – передохните, – указал Андрей им на телегу, – брать у меня всё равно нечего.
Цыганки забрались на телегу и предложили:
– Может, ты нас до табора подбросишь – мы за деревней стоим.
– Не, я здесь по делу. Ветеринара встречаю. Боливара вон моего посмотреть.
– Да, худоват, – засмеялись цыганки, – довёл ты его… Даже увести его у тебя не хочется. По дороге помереть может…
– Смотрите у меня, – в тон отвечал им Гонщик, – теперь знаю, где искать если что… В таборе. И если боженька вам красть разрешает – у меня спуску не будет.
– Почему это нам боженька разрешает? – с интересом спросила одна из них.
– А вы как будто не знаете? Когда Христа распинали, то мимо проходящие цыгане украли гвозди, которыми его прибивать собирались. Чем смерть Христа и отсрочили. Поэтому боженька и разрешил вашему племени подворовывать… Что, не знаете что ли?
– Мы-то знаем, а ты откуда знаешь? Не из наших? – цыганки стали серьёзными.
– Не, – засмеялся Гонщик, – кем-кем, а цыганом ни разу ещё не называли…
– Ладно, барышни, вон мой поезд. Ещё увидимся – я тут ещё полгода гостить буду.
Цыганки нехотя слезли с телеги, Андрей тронул вожжи, и я потащил телегу к перрону.
Ветеринаром оказался пожилой дядька в поношенном костюме с большим кожаным портфелем.
– Иваныч, – представился он.
– Гон… Андрей, – ответил Гонщик и пожал протянутую руку. – Домчим с ветерком!
По дороге Иваныч больше смотрел по сторонам и пытался расспросить Андрея по Сосновку. Но тот не мог ответить на многочисленные вопросы.
Приехав, ветеринар достал и своего портфеля стереоскоп и послушал моё сердце, потом скомандовал Андрею распрячь меня и поставить в стойло отдыхать.
– А что, назад не поедем? – спросил Гонщик.
– Поедем. Запряжёшь – не развалишься. Осмотр проводится в спокойном состоянии. Поэтому распрягай, и пошли на обед. Пусть отдохнёт.
Гонщик распряг меня, и они ушли обедать.
После возвращения Иваныч ещё раз очень внимательно послушал сердце и лёгкие, осмотрел глаза, тело и копыта. Спросил у Гонщика, не даёт ли мне он какие-нибудь лекарства, и принялся осматривать язык, челюсти и зубы.
– Ну, что? – спросил Андрей.
– Да, вроде нормально всё. Только истощён. С зубами-то, видел, что творится?
– Да,