задом по полу, напрягся, вскочил на стол. Сунул нос в вазочку с сухарями, поморщился и развалился кверху пузом на мятой скатерти.
– Андрей Семенович, помогите! Пусть больной, но ведь отец. – Я решил поддавить на слабое место.
– Как же тут поможешь? – удивился Пименов. – Полиция вон ищет, и то не находит. Ты подожди немного. Поймают его, тогда и сходишь на свидание. Сыну не откажут.
– Но где он может быть? – настаивал я.
– Да где угодно. Квартиру продал, лет семь назад, перед отъездом. Уезжал он, надолго. Может, в Ростов, а может, и вовсе на север… Друзей растерял, еще пока болел, не нужны мы ему стали. Разве что бабы… с этим у него проблем не бывало.
– Дайте, пожалуйста, адрес старой квартиры, – попросил я. – Мало ли, знакомые остались.
– Дам, отчего же не дать. Но вряд ли там что-то знают. С соседями он особо не дружил.
Пименов погладил кота, и тот зажурчал, довольно жмурясь. Кофе давно остыл, но мне не хотелось пить.
– А расскажите про этих… баб.
– Ну что рассказать, – Андрей Семенович хрустнул сухарем, – три штуки их, заметных. Одна – законная супруга. Чистенькая, из приличных. То ли Вика, то ли Дина… памяти на имена совсем нет… Может, вообще Аня?.. – Он задумался. – Хотя нет, Аня вроде дочка их была. Хорошая такая дочка, глазастая, на фото видел. Но не выдержал Пашка, сбежал, лет пятнадцать уж как, больно пилила его жена.
– Адрес знаете?
– Найду, на Космонавтов где-то, у меня записано. Кстати, вторая баба точно Анька была! И в том же районе проживала. Но у нее не ищи, она не спрячет. Накрыло его с Анькой, здорово накрыло. Едва не сел тогда. Поколотил и ее, и сынка… сейчас он взрослый уже, сынок-то, вроде тебя.
Взрослый сынок натянуто улыбнулся и запустил пальцы в кошачью шерсть.
– А? – сказал, проснувшись, кот. Пару раз лизнул пушистый бок и снова улегся лапами кверху.
– Третья – Верка. Добротная бабенка, с ней Пашка еще до жены хороводился. И после Аньки она его приютила, даром что больной. К Верке сходи, авось польза станет. Дом у нее на Химиков частный, приметный. Наличники резные и над крыльцом герб, может, графский, не знаю. Хотя домишко-то мелкий, в таких графья не жили.
Пименов приоткрыл окно, и в кухню ворвался запах прелых листьев. Клены во дворе росли густо, словно их посеяли нарочно. Все было желтым и бурым, с яркими прожилками – это алела черноплодка, еще в сентябре поклеванная птицами. Кот поежился, свернулся калачиком и начал похрапывать. Под скрипучее и-и-и, и-и-и Андрей Семенович завздыхал, длинное лицо его еще больше вытянулось.
– Знаешь, – он потянул себя за ус, – батя-то у тебя что надо. Оступиться каждый может, особенно собой не владея. Вот говорят – маньяк твой Пашка, а я его другим помню. Приходил, шапка набекрень – айда, Андрюха, в кабак. Байки травил про рыбалку, угощал направо-налево. Весело жили… Лилька моя его любила, все спрашивала – когда Пашенька придет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».