и блудницы, будто из другого мира по своей красоте.
– Как ты живёшь здесь одна? Скучно же! – поинтересовался Иван.
– Я не люблю людей, они всё время завидуют! – не скрывая своих тяжёлых чувств, отвечала та.
– У тебя есть чему завидовать. Красивая сильно! Замуж бы выходила!
– Найди мне жениха, может, и выйду! – сказала она и хлопнула рыбьим русалочьим «хвостом» по водной глади.
– А за меня пойдёшь? – то ли в шутку, то ли всерьёз спросил Иван.
– Нет! – она говорила серьёзно.
– Почему?
– Ты никогда с одной женщиной жить не будешь. Будь она любой красоты…
– Ну отчего же ты так думаешь?
– Самец ты с больной израненной душой. Никому не веришь, потому и пьёшь много. Начал пить мальчишкой, потом бросал. Но алкоголь стал нравиться, потому что успокаивал тебя, как лекарство. Он наркотик. Пока об этом люди не говорят, но придёт время – скажут!
– Откуда такие мысли в прекрасной голове? – удивился Иван.
– Когда человек живёт один, на природе, ему не с кем поговорить, как только с богом!
– Об этом мне не говори, бога нет!
– Для тебя – нет, и для меня – нет. Грешная я! А он есть. Мне он говорит, чтобы я тебе сказала: если пить не бросишь, умрёшь рано!
Иван встречался и после с отчаянной дивой, но почему-то боялся её.
Зинаида в это же время познакомилась и подружилась с двумя известными в деревне портнихами Тоней и Фросей. Жили они около реки, их дом был первым, но никогда в половодье его не заливало, стоял на высоком зелёном холме, а улица была та самая, что Кобелёвкой в народе прозвали, только жили они по другой стороне этой улицы, где жила и Дуня. А насыпь для дома сгрёб им местный тракторист Силантий, он тогда в Тоню был влюблённый. Когда война кончилась, мужья их, два брата-близнеца, не вернулись с фронта, тоже трактористы, а на войне танкистами были; похоронки пришли поздно, что сгорели они всем экипажем при взятии Берлина. Остались у них два дома, тоже как два близнеца, на горе, возле колхоза стояли. Вот их Тоня с Фросей решили разобрать и из двух сложить один прямо у реки, чтобы слёз их никто не видел никогда («Чтобы в реку сразу стекали», – говорили они), и жить вместе в память о своих незабываемых героях Матвее и Сене. Силантий им разобрал дома и сложил в один, тоже красивый, а чтобы в половодье не затопило, всё лето холм бульдозером сгребал да утрамбовывал. Вода подходила к дому, бурлила, кружилась, пенилась, но в дом попасть не могла. Тоня замуж за Силантия не пошла. А потом заплакала и сказала ему тихо и коротко:
– Не могу я!
Силантий обиды не затаил, наоборот, ещё даже жену свою, когда женился на другой, приводил к портнихам, чтобы Тоня и Фрося обшивали её, а сам лишний раз на красоту Тонину посмотреть хотел.
Зинаида слышала об этой истории всё от той же Дуни. К портнихам ходить сама стала часто. Шили