оправдывались. Следуя приглашающим жестам стражников, мы спокойно зашли в город, на нас никто не обращал особого внимания, хотя наша одежда, на мой взгляд, была очень живописной. Сейчас была поздняя осень, а пропали мы в середине лета, соответственно одеты мы были в летнюю форму. Из шкур убитых зверей, мы мастерили себе зимнюю одежду, у кого какая получалась, и так ходили в лагере, но идя сюда, мы надели плащ-палатки, но и они от частого использования у всех потрепались, мы даже в них спали. Из всех нас один Снежин смотрелся более-менее прилично, как это ему удавалось непонятно. Сегодня на моей голове красовалась нечто из зайца, которое я именовал шапкой, поэтому при входе в город, я натянул это как можно глубже на лоб, чтобы больше напоминало головной убор, а когда мы вошли в город, чтобы скрыть свой шрам, а заодно и заячью шапку, я накинул капюшон.
На мой взгляд, мы походили скорее на лесных разбойников, чем на цивилизованных людей. Но когда мы прошли по городу несколько минут, наша одежда перестала быть для меня экзотической. Пристального внимания горожан она не удостоилась, вскоре я понял, почему. Здесь, как на каком-то карнавале, были перемешаны все исторические эпохи. Кто здесь только нам не встретился! Было впечатление, что мы попали на огромную киностудию, где снималось одновременно с десяток исторических картин, начиная с Древнего Рима и заканчивая, пожалуй, временами Дикого Запада. Более или менее современно одетых людей, для нашего понимания, мы здесь не увидели. Предположение, что здесь сегодня карнавал, или киностудия, рухнуло быстро. Во-первых, одежда отнюдь не была похожа на карнавальную, её одевали каждый день, это вне всяких сомнений, она была грязной, дырявой, плохо заштопанной, зачастую одежда была смешанной, костюм не выдерживал одну эпоху. Во-вторых, никто не кричал – внимание съемка, очистите съемочную площадку, да и камер нигде не было заметно. Люди вели обычную повседневную жизнь.
Улица, по которой мы шли, привела нас на рынок. Здесь мы попытались поговорить с торговцами, но никто из нас не услышали и слова знакомой речи. Из своего взвода я выбрал ребят разных национальностей, Ильяс – киргиз, Рауф – татарин. Снежин – еврей, по папе и знал иврит, папа мечтал, что однажды сын уедет на историческую родину, но кроме иврита, Слава прекрасно говорил на немецком, знал французский, английский. Я тоже мог объясниться на английском и на украинском, бабушка была украинкой, так что язык мне достался по наследству, если можно так сказать. И вот владея восемью языками, мы ни с кем не могли найти общего языка. Нам улыбались, никто не выказывал никакую агрессию, с нами пытались договориться, но услышав наши речи, в ответ лишь качали головами, никто не понимал нас, но всё же нам удалось продать несколько взятых с собой на всякий случай лисьих шкурок. Но главную задачу, где мы собственно находимся, так и не узнали. Но все местные жители на наши вопросы дружно указывали нам одну дорогу, во дворец,