двери распахнулись, как из вагонов повалила бойкая толпа, тут же бросившаяся на привокзальную площадь – на штурм старенького автобуса. Под напором разгоряченной массы тот закачался, как ванька-встанька. Не прошло и минуты, как он был набит под завязку.
– Ну вот! – сокрушенно вздохнул Алексей. – Теперь придется полчаса ждать следующего. А могли бы спокойно сесть.
Я пропустил его реплику мимо ушей.
– Ладно, образ мыслей твоего следователя Цинюка мне теперь более или менее ясен. Кстати, что он за человек: молодой, старый?
– Мой ровесник.
– Тогда вам должно быть проще найти общий язык. А ты сам, брат? У тебя есть какая-нибудь версия?
Он снова поднял на меня глаза и проговорил очень спокойно:
– Пожалуйста, не считай меня идиотом. Я не хуже тебя понимаю, что все это выглядит очень странно. Но сам я не могу в этом разобраться. Вот и пускай разбирается следствие. Но я считаю, что лично я не имею права врать. Какими бы нелепыми ни казались мои показания, я должен говорить только то, что видел собственными глазами. Иначе затем, когда все прояснится, я окажусь в двусмысленном положении. А я этого не хочу, вот так-то, дорогой братец! Поэтому свои мудрые советы можешь приберечь для другого случая! Все! Айда на остановку! Кажется, подъезжает “заказной”. Не то дома нас потеряют. – Он подхватил обе наши сумки и двинулся к площади.
Никакого “заказного” мы, конечно, ждать не стали. На площади я тормознул первого же частника, и он с большой охотой согласился довезти нас до места.
– А скажи-ка, братец, как там поживает полковник Владимир Дрючков? – спросил я по пути.
– Не знаю, давно его не видел, – мотнул головой Алексей. – Но матушка, по-моему, сильно обижена на него за что-то.
5. СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
В дни молодости, когда мне довелось немало поскитаться не только по общежитиям и чужим углам, но и по вагончикам, палаткам и даже землянкам, отчий дом рисовался моему воображению этакой уютной и тихой обителью, куда не долетают отзвуки житейских бурь.
В действительности все выглядело много прозаичнее. Обитель помещалась в двухэтажном кирпичном здании на шестнадцать квартир, с тесными подъездами и скрипучими лестницами в них. Квартиры были маленькие, комнаты смежные, удобства совмещенные.
За последнее время домик, казалось, стал еще меньше. И все-таки это был родительский кров.
Не успели мы выбраться на тротуар, как из ближнего подъезда выбежала мама и бросилась к нам.
На маминых глазах были слезы – при случае она любит всплакнуть.
– Господи, наконец-то! Дай-ка я на тебя посмотрю… Молодец… Хорошо выглядишь, сынок! А это Кларочка? Хорошенькая…
Тем временем из подъезда выплыла Лиля – крупная и румяная женщина в духе кустодиевских мадонн. Она и в юности была крупной и румяной, что было ей весьма к лицу. Но сейчас приятная полнота начала переходить в тучность, здорового румянца уже коснулась легкая сеточка морщинок, будто заранее готовя Лилю к роли бабушки.
Как и Алексей, Лиля тоже не желала замечать “грубых” реалий жизни,