в ноги, схватил её за руки и принялся покрывать их поцелуями.
– Любовь моя! Жизнь моя! Цветок мой! – Повторял он исступлённо. – Он совсем вымотал тебя, да? Давай уедем отсюда, Иретта, милая! Ты слишком хрупка, чтобы заниматься этим всем. Брось этот процесс, умоляю тебя!
– Ты ходишь! Сам! Без поддержки! Боже мой, Александр… Доктора говорили, что это невозможно!
Они словно не слышали друг друга: один умолял бросить к чёрту этот выматывающий процесс и уехать с ним, другая рыдала от радости, что любимый ходит без костылей и трости. После того, как Александр несколько месяцев назад прикрыл своим автомобилем машину «Скорой помощи» от несущегося на неё грузовика, доктора давали самые безрадостные прогнозы, но он здесь, с ней, и он ходит. Что может быть важнее?
– Я купил для нас с тобой дом, – говорил Александр, глядя прямо в заплаканные глаза Ираиды. – В нём нет ни одного телевизора, и в каждой комнате часы. Даже в кухне и в прихожей. Прямо, как ты любишь! Уедем, любимая?
– Да, – Ираида решительно отёрла слёзы. – Уедем сегодня же. Мне больше нечего делать в этом несчастном суде.
– Как это тебе нечего делать в суде? – Голос Дмитрия звучал разбито. Он ещё не перестал понимать итальянский язык. Не зря изучал его в престижной школе, а после играл за один из итальянских клубов целых одиннадцать месяцев. – А, как же…
– Да, провались ты вместе со своей Рыльниковой!
– Ты заберёшь иск?
– Да. Как только вы оба заберёте свой.
– Хоть сейчас заберём!
– Так, иди и займись этим, и не морочь голову.
Дмитрия Вяткина не пришлось упрашивать дважды. Он пулей пролетел мимо замеревшей в дверях Полиночки. Та с восторгом наблюдала развернувшуюся перед ней почти киношную сцену, позабыв о свидетелях, документах и прочей судебной скукоте.
– Как ты решился приехать?
– Я прочёл твоё последнее стихотворение и ужаснулся тому, что творится у тебя на душе.
– Я пишу по-русски. Что ты мог понять?
– Валерия перевела мне его по моей просьбе.
– Мои девочки навещали тебя?
– Да, два раза. Мы очень мило провели время. Кристина делала наброски с меня. Им в колледже задали нарисовать человека в разных позах. А Валерия прочла нам с ней интереснейшую лекцию о психологических основах искусства или о чём-то ещё в этом роде. Честно говоря, я не всё понял и многое забыл! – Они оба рассмеялись счастливо. – Думаю, это не так важно. Важнее всего другое, – Александр замолчал, уставившись на Ираиду искристым, ласкающим взглядом и, кажется, запамятовал, о чём говорил только что и, вообще, обо всём на свете.
– Что же для тебя важнее всего? – Спросила Ираида с улыбкой.
– Слушать тиканье часов вместе с тобой, Иретта. Наслаждаться тишиной вдвоём.
– И всё?
– Нет. Ещё хочу, чтобы ты родила мне мальчика с такими же глазами, как у тебя. Или девочку. Или обоих сразу. Я