падение с крыши и кувырок,
Чтоб коснуться поверхности жёсткой земли
Мои тело с душой до конца не могли.
И таких перепадов довольно, но все ж
С моей правдой всегда уживается ложь,
Так срослись меж собой, что нельзя разделить.
Разрастается в сердце тревожная стыть.
Я жонглирую жизнью на волоске,
Фатум весь истончился, как жилка в руке.
Время мчит сквозь меня, перепутав века,
И болеют давно надо мной облака.
Я кричу в пустоту
А. А. К.
Я кричу в Пустоту!
В Пустоте только вольное Эхо,
И Пустыня знобящим туманом глотает слова!
Паутинное сальто, впадая в глухую прореху,
Цедит буквы и звуки, касаясь их кожи едва.
Ты не слышишь меня, ты гуляешь всё так же по краю.
Ну а там, на краю, суматошность обид и беды,
Незнакомые встречные просто с Земли пропадают,
Тают в скомканной вечности, не оставляя следы.
Каждый день телефон накаляется от напряженья,
Ты смеешься в ответ, говоришь: «Все болезни – в словах!»
И не видишь того, как без промаха, на пораженье
Целит прямо мне в сердце насквозь пробивающий страх.
Струи речек, путей и дорог
Струи речек, путей и дорог
Жизнь смотает в прозрачный клубок.
За конец ухвативши тропу,
Ловко спицами свяжет судьбу.
И наставит в сплетении строк
Перекрёстки удач и тревог.
Пристегнёт переулки обид,
Чьи-то рожи, ухмылки и стыд.
И поступки, неясные мне,
Пропечатает в будущем дне.
Я помню
Я помню, как было
В начале,
Когда за спиной вырастали,
Белея,
Два сильных крыла.
И кажется,
Экая малость,
Но что-то с душою
Случалось,
Летела она,
А не шла!
Внизу оставались
Ветры,
Стирались в песок
Километры,
И птицы
Срывались с крыш.
Мелькали событья
И встречи,
И ты говорил,
Безупречен,
С досадой:
«Куда ты летишь?»
Это имя моё
Это имя моё как солёные волны взошло.
На песке проступали тревожные женские лики,
Что носили его, возрождая добро или зло…
Их летящие души – застывшая тайнопись книги.
Много грешниц средь них, непокорных и гордых рабынь,
И святых, чьи иконы висят в белокаменных храмах.
Это римское имя впитало искристую синь
И солёную горечь горячих гаремов ислама.
Дамы царских кровей, поэтессы с великой судьбой,
И колдуньи-славянки владели неистовой силой,
Что в народе давно величается просто «любовь»…
А любовь эта души и судьбы под корень косила.
Это имя моё – распустившийся тайно цветок,
Он, как светоч, горя, быть звездой