и пуговок и уже через пару минут он уже знал, кому, чем и с кем нужно поменяться, чтобы это выглядело красиво и мило.
Однако калейдоскоп его мыслей прервал звонок на урок. Вошла учительница и, после десятиминутного вступления, все, наконец, принялись за работу.
У Колеуса не то, чтобы ничего не получалось, просто получалось все не совсем так, как должно было быть. Гвозди ломались один за другим, благо он взял их чуточку больше, чем требовалось. Одна из ножек треснула в самом центре, когда он пытался ее прибить, и одно за другим все приходилось переделывать по нескольку раз, чтобы довести это до ума.
Когда он в очередной раз пытался установить перегородки между двумя ножками с переменным успехом, к нему буквально подлетела разъяренная Гербера. Это была одна из немногих девчонок, которых Колеус искренне уважал, ведь ее кругозор не ограничивался куклами, журналами и туфельками.
Она училась почти на «отлично», но не была заучкой, была достаточно красиво, но неидеальна. Имела бойкий характер и открытое сердце, но была и в меру застенчива и скромна. Наш «апельсинчик» искренне не понимал, что изменилось в ней за лето, но сейчас, стоя перед его партой, она нравилась ему чуточку больше. Ах, да, что-то мы отвлеклись. Подлетев к парте, она недовольно прикрикнула, выхватив из рук Колеуса его недотабуретку:
– Я наблюдаю за тобой весь урок и не могу понять, как ты можешь так бездарно забивать гвозди!
Взяв молоточек, она принялась исправлять все его ошибки, а он, молча за всем наблюдая, увидел на столе одиноко лежащего слоненка с недошитым животом, кривыми ушами и глазами-пуговками совершенно неподходящего цвета.
И, пока Гербера забивала очередной гвоздь, Колеус, взяв руки слоненка, аккуратно вытащил из него иголку, за которой тянулась и вилась нитка, и стал вкрадчиво зашивать бедняге животик. Закончив, он завязал маленький узелок, как делала его бабушка, за которой он неоднократно наблюдал в детстве.
Наконец, Гербера заметила его «проделки».
– Ого! Так у тебя талант… Ты уже пробовал шить, или это твой первый раз?
– Впервые взял иголку в руки. Слушай, можно я поправлю ему уши? Они ведь совсем разные…
– Делай что хочешь, как видишь, я справляюсь с иголкой так же плохо, как и ты с молотком. Сейчас мне кажется, что Юзу уже не спасти.
– Юзу?
– Так я хотела его назвать этого горе-слоненка.
Тут Колеусу еще сильнее захотелось довести эту бедную игрушку до ума. Закончив с ушами, он завязал на шее милашки, который был наполнен одуванчиковым пухом, бантик с колокольчиком. До конца урока осталось пару минут, его табуретка уже сохла, покрашенная в голубой цвет, Гербера уснула под гомон класса на парте рядом, а Колеус кропотливо подбирал цвет пуговки, который идеально подойдет к лавандовой ткани, из которой был сделан Юзу. И тут, на самом дне коробки он увидел большую пуговицу с четырьмя дырочками, которая была темно-зеленого цвета с мелкими блесточками. Только бросив мимолетный взгляд на нее, он сразу понял: это именно то, что он искал.
Прозвенел звонок, Гербера все еще спала,