была в курсе личных драм и неурядиц Ольги, всегда молила Бога, прося ей и племяннику благополучной и счастливой жизни. Удивилась, как мир бывает тесен. Ведь это же надо?! Муж любимой сестры адъютант Ивана. Бывает же такое! Сестра писала, что очень соскучилась, и собиралась приехать в гости с сыном, а даст Бог, и вместе с мужем Парамоном Синицей. Александра тоже скучала по сестре и была бы несказанно рада её приезду. Посмеялась по-доброму над новой фамилией сестрицы и занялась делами. А дел, как всегда, было невпроворот.
А вот и няня Наташа, идет к крыльцу с какой-то дряхлой старушкой. Ведёт осторожно, та еле ноги переставляет. С кем это она? Ох, забыла совсем! Это же она со знахаркой Татьяной! Совсем из головы вылетело. Побегу вниз! Надо проводить к моим занедужившим, да и взглянуть, как она их лечить будет.
– Ох, милая, здоровьица тебе желаю, – тяжело дыша, приветствовала Александру бабка Татьяна и, с трудом опустившись на стул, продолжила, – совсем изнемогла ты, барыня, исхудала, почернела, куда красота-то твоя девалась? Нельзя так, милая, побереги себя, на тебе здесь всё держится, деток ещё подымать и подымать. Вот травки настояла, да напарила, испей, полегчает. Сказывай, что тут у вас делается-творится.
– Ох, баба Таня, худо у нас, покинула нас радость-то, одна кручина, одни невзгоды.
– Ну, это ты мне брось матушка, не гневи Бога, Он ведь всё слышит. Не бывает такого, чтобы одни невзгоды-то. Ты что это совсем руки опустила? Не вздумай горю поддаваться. Господь, Он выше сил никогда не даст. Воспрянь душой, вот радость-то и вернётся. Да и я пособлю, чем смогу.
– Ох, баба Таня, врачи были, и те ничем помочь не смогли, одна надежда на Бога и на тебя. Ты за свою жизнь долгую стольким помогла. Многие за тебя Господа молят.
– Да что это ты разохалась, ох! Да ох! Прекращай давай. А что до меня, так по-разному люди обо мне судачат, так что ты не подмасливай, сама знаешь. Многие меня ведьмой считают, только это зря они, не ведьма я, а знахарка, ведунья, вещунья, о многом ведаю да про многое вещаю, дух предвиденья и пророчества частенько меня посещает, болести разные целить могу. Глупые меня бояться, а мудрые меня уважают, ну, и всё равно немного боятся. Вон ты тоже меня побаиваешься, я же вижу, – и знахарка по-доброму улыбнулась своим беззубым ртом. Только глаза заискрились по-молодому, будто и не было ей восьмидесяти.
– Баба Таня, да что ты право, люблю я тебя, дай Бог тебе самой здоровья за всё доброе, что ты людям делаешь.
– Да ладно, ладно, милая, так, к слову пришлось. Дай-ка я сначала к свёкру твоему пойду, ему хоть и худо, да он жизнью укреплённый, проще мне с ним будет, а уж потом к девоньке-бедолаге пойду, у ней всё нутро изболелось, душа на ниточке держится, буду лечить молитвами, заговорами и травами. Я теперь их врач. Вот у меня тут хлебное зерно, соль, уголь, печная глина. Это свёкру, ведите меня к нему. С нечистой силой не вожусь, но как ей противостоять, знаю. Господь всегда помогал и сейчас поможет.
И тяжело ступая по лестнице, баба