«обогреть» весь поселок своим присутствием. Главным в их банде был Егорыч, по прозвищу Хромой. Прозвали его так приятели из-за травмы левой ноги, которую он получил во время одного из очередных «отпусков». Из-за неправильно сросшихся костей она стала немного короче другой, поэтому он сильно хромал и постоянно спотыкался.
Костя, он же Кощей, был ещё совсем молод и абсолютно глуп. Его лысина на голове блестела, как отшлифованная поверхность и напоминала бильярдный шар. Наружность его не вызывала бурных эмоций. Так, серенький, щупленький мужичок, небольшого роста. Но всё же была в нём одна уникальная особенность: глаза его были светло-голубого цвета. Скорее всего, эта уникальность была подозрительной. Бессмысленный, бездонный, пустой взор придавал его взгляду устрашающий вид.
Третий член воровской бригады был полной противоположностью «соратников». Валентин, он же Валет, он же Дуболом, крупный дядька-богатырь, занимающий первое место по произвольному выбиванию входных дверей одной левой. Верзиле не страшны были никакие препятствия. Валентин походил на огромную гору, вершина которой была «обогащена» нечесаной шевелюрой, с него постоянно тек пот и из-за этого он выглядел неопрятно. Человек не первой свежести отличался от всех тем, что награбленное богатство он любил «спустить» по дешевке сразу, «не отходя от кассы», а на вырученные деньги Дуболом закупал море пива и кайфовал. По глубокому убеждению пивного алкоголика, этот продукт мог заменить ему и хлеб, и мясо, и даже овощи с фруктами.
«Отдыхая» на нарах следственного изолятора, братва так «скорешилась», что уже в ту пору было решено: после освобождения сколотить банду и орудовать после «курортной» передышки всем вместе. Однако после суда дорожки «святой» троицы разошлись. Каждый по этапу отчалил мотать свой срок в разные уголки нашей необъятной родины.
Пять лет пролетели, словно один день. «Свеженьким» и «отдохнувшим» гастролерам всё-таки удалось вновь встретиться. Они воссоединились, чтобы вновь заявить о себе, а также о своей профессиональной деятельности. Федеральные судьи, которые установили ворам минимальные сроки наказания, наивно полагали, что, выйдя на свободу, эти люди встанут на путь истинный и начнут жить по-новому, с чистой совестью: мирно и честно.
Сойдя с просёлочной дороги, барыги устремились в глубь леса. «Светиться» средь бела дня на оживлённых улицах им было не с руки. Тем более что еще на вокзале им удалось распугать всю толпу своим внешним видом. Люди шарахались от них в разные стороны, как черт от ладана. Кто-то молча ускорял шаг, пытаясь не привлекать внимание к своей персоне, ведь у каждого члена дружной компании было на лбу написано: «освобожден на днях». Тот, кто был более смелым, умудрялся лезть на рожон, выкрикивая недвусмысленные фразы, типа:
– Иди, иди, зэк несчастный, шарахаются тут всякие. – И после этих слов смельчаки торопились брезгливо отряхнуться.
Когда Кощей поднимал свои пустые глаза, вонзая лютый взор в кого-нибудь