вставил Скоффин с удовольствием.
– Клоны, – подтвердил Кирич. – Даже если не клоны, но все равно – клоны. Создателями игр, как я понимаю, руководит тот же принцип, что и абсолютным большинством пишущих: фу, какую ерундовую книжку я купил!.. Какая серая, убогая, неинтересная… Такую и я смогу… А вот возьму и напишу!.. И что вы думаете – в самом деле пишет. Иногда даже удается опубликовать. Вот так и ломятся прилавки от серости, а среди вышедших игр долго и обычно безуспешно ищешь что-то действительно новое. В писательской работе слишком много… мусора.
– Как это?
Он пожал плечами.
– Я же говорю, как в основном человечек становится писателем? Читает какую-то беспомощную ерунду и думает: какая ерунда, так и я могу. Если у него есть время от пьянки и баб, то садится и пишет. И в самом деле заканчивает роман. Кое-как удается пристроить в издательство, потому что яркие вещи там хватают с лету, а серость приходится пробивать и пристраивать. Так к миллиону серых романов добавляется миллион первый. И к ста тысячам писателей добавляется сто тысяч первый.
Скоффин слушал внимательно, кивал, сказал сочувствующе:
– А как иначе, если технология писательства не меняется уже тысячи лет? Все меняется, а ваша технология стоит на месте? Это и понятно.
Кирич вздохнул, развел руками.
– Вот я и хочу глоток свежего воздуха. У нас даже новые технологии не живут больше года! Их сменяют новейшие, сверхновые, а те – гиперновые! Я же вижу, что каждый год игры становятся ярче, интереснее, богаче. Эх, если бы такое хоть чуть-чуть в литературе… Увы, литература достигла потолка и остановилась, когда в нее хлынули домохозяйки и начали в ней заниматься рукоделием, стряпая на кухне дамские, детективные и даже фентэзийные… представьте себе!.. романы. Нет, я в этом умирании литературы участвовать не хочу. Поезд мчится в пропасть, я хочу успеть соскочить… даже если при такой попытке и переломаю себе ноги.
Они переглядывались, смущенные, как будто он прочел их мысли. Я тоже ощутил, словно меня поймали на карманной краже. Честно говоря, если даже я собирался делать игру по принципу «такие и я могу», то про мою команду и говорить не приходится. У них запросы менее дерзновенные, они даже не пробовали взлетать в те высоты, оттуда я четырежды мордой о землю…
Глава 7
Я подвигал чашку по столу, собираясь с мыслями, вернее, формулируя, но это трудно делать, когда формулировать нечего, спросил с трусливой осторожностью, что нередко выдается за мудрость:
– Петр Васильевич, вы много играете в баймы… Уже видите их плюсы и минусы… Что бы вы хотели увидеть в хорошей новой игре?
Он придвинулся вместе с креслом к столу, руки положил на стол. Улыбка слетела с его лица, выражение стало строгим, даже жестковатым.
– Насколько я понимаю, сейчас вы на этапе, когда обсуждаете, какой игре быть вообще?
– Да, – ответил я бросил на ребят грозный взгляд, чтобы не вякнули правду: пока и этого не сделали. – Мы пока что ищем… чем удивить.
– Это самое важное, –