по плечам толстой палкой, и юноша на мгновение потерял равновесие и едва не упал, быстро выровнялся и помчался прочь от мальчишек. Остальные погнались за ним, швыряя камни ему в спину. К счастью, ни один не попал в цель.
Эндрю бежал к той части высокой стены, к которой склонялись ветви мушмулы. Подпрыгнув на ходу, он уцепился за сук и крепко сжал его. На мгновение юноше показалось, что пальцы вот-вот соскользнут, но он сумел удержаться. Быстро подтянувшись, Эндрю полез вверх и вскоре очутился на стене. Гарольд, наконец, догнал его и теперь стоял внизу, хватая ртом воздух и едва не рыча от ярости. Эндрю посмотрел на своего врага, походившего на надоедливого пса, которым, по сути, тот и являлся.
– Не сегодня, трус, – бросил он, обращаясь к Гарольду. – Попытай-ка счастья завтра, тупоголовое бревно.
С этими словами он спрыгнул в сад и принялся потирать многочисленные синяки, проклиная тех, кто превратил его жизнь в ад.
Наконец он огляделся.
Здесь, как всегда, был отец Ноттидж.
Худой, вечно рассеянный монах отвечал за сад с клумбами с травами, овощными грядками и фруктовыми деревьями. Неподалеку виднелся маленький пруд, где водилась рыба, и лабиринт, в центр которого нередко отправлялись рыцари, чтобы помолиться и поразмышлять в тишине у источника, единственного в Англии с бронзовой статуей Зеленой женщины. Три остальных, как обычно, украшали Зеленые мужчины. Деревенские дети верили, что по ночам голова Зеленой женщины оживает. Говорили, будто она выходит из сада и отправляется на поиски тех, кто спит, не полностью укрывшись одеялом, а найдя, впивается в белую плоть крепкими острыми зубами.
Как только Эндрю оказался за стенами сада, его окутали ароматы трав и цветов, словно невидимым покрывалом безмятежности. Он глубоко вздохнул. Здесь, в саду, царил покой, который больше нигде нельзя было обрести, даже в церкви. Эндрю снова вдохнул травяные ароматы, наполнившие грудь. Казалось, они очищают кровь и душу. Осеннее разноцветье радовало глаз. Земля готовилась к зимнему сну.
Добрый монах стоял поодаль у айвы. Эндрю направился к нему:
– Здравствуй, святой отец.
Отец Ноттидж побледнел и подпрыгнул, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу.
– Ох ты господи, откуда ты взялся, Эндрю?
– Перелез через стену возле мушмулы.
– Вот как? А я тебя не видел. Значит, ты хорошо лазаешь.
На самом деле добрый монах был почти глух. Он покосился на мушмулу, словно не до конца поверив мальчику, а затем повернулся обратно.
– Как бы то ни было, ты здесь и в добром здравии, как я вижу. Забудем о твоем неожиданном явлении народу. Ты не поможешь мне собрать кое-какие полезные в хозяйстве травы?
Эндрю предпочел не обращать внимания на намек, что он появился словно из-под земли или с помощью колдовства. Он знал, что даже монахи верили, будто он отмечен ведьмой. Если святой отец предпочитал считать, что Эндрю обладает сверхъестественной способностью становиться невидимым, пусть остается при своем мнении. В конце концов, после стольких лет яростные