льно добавила возбужденная доносчица. – Но, разумеется, ставки не записаны, все конфиденциально, иначе герцог обязательно вызовет на дуэль любого, кто отважится прилюдно обвинить его в таком ужасном преступлении, а он первоклассный стрелок. Несомненно, злодей, устранивший своего наследника, всадит пулю и глазом не моргнет.
– А герцог, между прочим, весьма обаятелен, – задумчиво улыбнулась Лотти, найдя зерно истины среди плевел. – Он смотрит так, словно ему и плюнуть лень на наши пересуды, даже сердце замирает. А стоит ему взглянуть на меня… О, вот как сейчас… Своими пронзительными зелеными глазами… У меня начинают дрожать коленки и в голову не приходит ни одной путной мысли.
– Не одобряю бессовестных повес, – чопорно ответила Юджина.
– Порой и жемчуга не жаль за один лишь танец с ним. А то и душу заложить за нечто более стоящее.
– Все это для меня означает только одно – он бессердечный эгоист, – безапелляционно заявила светская сплетница.
– Представьте, он мог бы поволочиться и за вами, – возразила Лотти.
– Позволить такое? Чтобы быть убитой в своей постели, после того как он натешится мной? Избавьте, – холодно ответила Юджина и отправилась искать более доверчивые уши – надо же куда-то вылить свой яд.
Джессика Пэндл всегда знала, как тяжко высиживать здесь, сохраняя внешнее спокойствие и делая вид, что оглохла и поглупела – в дополнение к своей хромоте.
– Джессика!
Она услышала в этом возгласе невысказанные опасения матушки, та опасалась, что сейчас ее дочь не выдержит, вскочит с места и объявит во всеуслышание, что все басни о Джеке Сиборне, герцоге Деттингеме, злонамеренно разносятся этой светской львицей.
И Джек, и его кузен Ричард никогда не навредили бы друг другу, даже во спасение собственной жизни, и все, кто близко знал их, радостно поклялись бы в сем непреложном факте. Тем не менее ни одна леди, даже в таких преклонных летах, как она, не способна свидетельствовать в пользу постороннего джентльмена, а лишь способна ухудшить его положение.
– Да, мама? – рассеянно пробормотала она.
– Сделай вид, что не расслышала их болтовню, – настойчиво шепнула леди Пэндл.
– Было бы что слышать. Полная бессмыслица. – Джессика едва шевелила губами. – Джек и так герцог, к чему ему убивать кого-то из-за титула, тем более кузена? Неужели они всерьез полагают, что Джек нацелился извести всех мужчин семейства Сиборн, потому что ему пришла в голову сумасшедшая идея устранить возможных конкурентов?
– Неужели ты думаешь, что эти сплетни распространяют ради правды, милая? Так бездельники от скуки сочиняют плохие романы и сами же ими упиваются. Но что толку, если мы обе ринемся защищать Джека?
– Никакого, – согласилась Джессика. – Правда, эта дама с начала сезона из кожи вон лезла, чтобы заполучить Джека в мужья, – я не удивлюсь, если он теперь озлобился и надел кольчугу. Если кого ему и суждено убить, так ее в первую очередь.
– Отвергнутая женщина очень опасна, однако мы обсудим это дома, без посторонних, разве что папа пожелает нас выслушать. Сейчас лучше всего сделать вид, что мы ничего не слышали, – посоветовала мать.
– Но Джек благородный человек. Хотя когда он спесиво задирает свой длинный нос, мне ужасно хочется иногда всыпать ему как следует. Но я уверена в его порядочности. Он не способен на злодейство, – настаивала Джесс, смущенно качнув головой.
– Ты сама даешь ему повод поддразнивать тебя – вспыхиваешь при малейшем намеке, милая, – нежно заметила мать, и Джессика припомнила, что в обеих семьях никогда не находили ничего предосудительного в герцогских замашках Джека.
– Зачем ему выказывать свой великосветский норов, если он не записной повеса, как о том говорят – конечно, не в моем присутствии – с тех пор, как он приехал из Оксфорда? – пробормотала она и поймала удивленный взгляд матери.
– Порой ты так рассудительна, голубушка, словно в бабушки Джеку годишься, – чуть улыбнулась мать, но Джессика не успела заметить ее лукавства, поскольку расстроилась не на шутку.
– Неужели я похожа? Да? – Она представила безобразное лицо старой аристократки и поморщилась. – Ни за что в жизни. Больше не буду отшпиливать его, – добавила она и примолкла, призадумавшись: с чего это вдруг мама просияла?
Долго думать не пришлось, публика у входа оживилась, и по бальной зале побежал восторженный шепоток – явилась некая важная персона. «Неудивительно», – подумала она, наблюдая, как непринужденно герцог Деттингем прошел в залу, словно забрел в собственный сад, затем криво улыбнулся и с шутливой грацией поклонился хозяйке. Хозяйка – светская матрона в годах – все корчила из себя стыдливую девицу, какой была лет двадцать назад, и жеманно улыбалась, когда герцог по-рыцарски старомодно целовал ей ручку.
Джессика хмурилась, наблюдая, как Джек постепенно втирается в неприятельские круги, привычно ловко и самоуверенно. Она окинула его критическим взглядом: похоже, он одевался в потемках – сюртук немного не впору и элегантный шейный платок повязан небрежно, однако эта небрежность