к которой его приучила Мария и которую он постепенно забросил.
А потом они с Инсон и впрямь набрели на цветущую сакуру. То там то сям под вишневыми деревьями стояли люди – восточный обычай любования сакурой постепенно распространяется по всему миру, кое-где дорастая до размеров крестного хода. Джой уселся на скамью, откинулся на спинку и уставился вместе с Инсон на нависающие над ним и даже гнущиеся под тяжестью пышных цветов ветки. Любование, значит… Ну попробуем.
Сначала Джой искренне пытался проникновенно созерцать лепестки и листочки, очертания веток и синий задник неба на авансцене розовой сакуры. Потом мысли потекли по привычному руслу: контракты, договоры, тендеры, заказчики-подрядчики…
Потом дунул ветер, ветви взметнулись, как испуганные руки, и на Джоя посыпались цветы. Он машинально вытянул ладонь, словно проверял, идет ли дождь. Дождь шел – мягкий, легкий, бело-розовый и душистый. Этой цветочной волной смыло его деловые мысли, заботы и проблемы. Джой даже повернул ладонь, чтобы Инсон было виднее. Призрачная девушка молчала.
– Эй, – сказал он. – Инсон, вы там часом не уснули?
– Нет, – отозвалась она после паузы, во время которой Джой начал подумывать, не потрясти ли мобильник, чтобы наладить связь. Мелькнула совершенно мальчишеская мысль: а будет ли призрак кататься при этом внутри сотового, как единственная горошина – в стручке? Голос ее был странно напряженным. – Вишня ведь пахнет?
Он глубоко вздохнул, проверяя.
– Да, немного.
– А как? Я же не помню.
– Ну… – он помолчал в затруднении. Попробуй втолкуй про воздух после дождя тому, кто не чует запахов, или расскажи слепому про зеленый цвет! – Пахнет как… варящееся вишневое варенье… только тоньше, н-ну, скажем, цветочнее…
– А ощущение от цветка на ладони?
Джой задумчиво пересыпал упавшие цветы с руки на руку.
– Пушистый… лепестки… – растер цветок между пальцами, – как какой-то гладкий тонкий материал… хм… шелк? Сатин?
– У тебя красивые пальцы, – заметила Инсон невпопад.
– Да? – он вытянул перед собой руку. – Обычные… А вы что-то притихли. Устали?
Подобный вопрос, обращенный к привидению, наверное, настоящее издевательство. Но и Инсон ответила для призрака нетрадиционно:
– Расстроилась. Вы можете чувствовать, трогать, нюхать, а я…
Джой молчал, не зная, что сказать или сделать. Да и что тут поделаешь? Если уж она видит, слышит и может говорить, почему бы не оставить ей и все остальные чувства? Правда, кто должен это «оставить», Джой не представлял. Стряхнул с ладоней цветы и взглянул на время.
– Пора. Если захотите, придем сюда еще.
– Угу, – совсем мрачно ответил мобильник.
Мария, как он и ожидал, была на привычной высоте. Ему оставалось лишь добивать тяжелораненых – да и то чтобы те не слишком мучились. Иными словами, механизм фирмы работал как первоклассные швейцарские часы: все шестеренки пригнаны, смазка