мягко хмыкнула мама, поглаживая ее по спине. – Чем больше умеешь, тем чаще боишься. А ты целую комнату смогла пробудить! Конечно, надо еще поработать, но я всегда буду рядом, солнышко, я всегда тебе помогу.
Гвен подняла голову и завороженно уставилась на нее. Мама улыбалась и пахла завтраком. День снова стал прекрасным.
– А теперь идем есть, блины остывают. – Мама подхватила ее под мышки и потащила перед собой. Гвен со смехом замолотила пятками в воздухе. – Ульвин, отправляйся домой. Твоя мать почувствовала, как ты испугался, и теперь волнуется.
Последнюю фразу Гвен не очень-то поняла, да и Ульвин, скорее всего, тоже. Но он послушно выпал из руки Гвен, встал на четыре лапы и кинулся к окну.
– Мы сегодня еще поиграем! – крикнула ему вслед Гвен, когда он, пошатнувшись, выскочил наружу, и повторила новое, только что выученное слово: – Не бойся!
Когда Гвен умылась и переоделась в чистую рубашку, они с мамой сели у печки, и та подогрела блины, не вставая с лавки, – просто неспешным движением руки велела блинам лечь обратно в нагретую печку, а затем перелететь в миску. Она посадила Гвен себе на колени, и та лопала блины, вся обмазавшись вареньем из еловых шишек, запивала их горячим напитком из сушеных ягод и рассказывала, как ветки кололи матрас и лезли отовсюду.
– Ты, конечно, очень много потратила, – с тихим смешком сказала мама, отщипывая кусочки от блина. – Но бережливость приходит с опытом, ничего страшного. Еще накопишь.
Гвен кивнула, завороженно наблюдая, как мама ухитряется есть, не опуская в варенье широченные рукава своего бархатистого светлого платья. Откуда мама берет наряды, оставалось для нее загадкой – ни у кого в деревне таких ярких и красивых вещей не было. Вот, например, мамино любимое украшение, брошь в виде птицы с раскинутыми крыльями, которую она прикалывала к любой своей одежде. В деревне говорили, что никогда не видели ни таких птиц, ни такой тонкой работы, и Гвен любила, сидя у мамы на коленях, гладить пальцем чудесную брошку, выкованную из красноватого, тускло сияющего металла. Мама говорила, он называется «медь», а птица – «чайка», такие птицы живут возле большой воды. Гвен, забывшись, потянула к броши жирную от блинов руку, и мама со смехом отдернулась.
– Нет уж, сначала руки вымой. А потом будем играть сколько захочешь, хоть весь день! Но без магии, тебе надо силы восстановить.
Мама встала, подкинула Гвен и ловко поймала. Гвен радостно взвизгнула. Мама продолжала держать ее на вытянутых руках, улыбаясь, потом согнула руки и поцеловала ее в нос.
А потом что-то вдруг произошло.
Мама замерла, и руки у нее разжались. Гвен, вскрикнув от неожиданности, упала на пол, а мама словно и не заметила – только медленно моргала, глядя в одну точку прямо перед собой. Гвен подергала ее за юбку, но мама даже не шевельнулась. Время вдруг показалось Гвен очень долгим, вязким и мрачным, и его прошло ужасно много, наверное, минут пять, прежде чем мама пошевелилась и заметила Гвен, тихонько сидевшую на полу. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Гвен обняла ее за