сознания, но и тела. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что только инопланетяне могли проделать с ним такую штуковину, и что впереди него сейчас вышагивает не кто иной, как пришелец-разведчик, забравшийся в его, Тимура, образ. И только по какой-то случайности ОНИ, инопланетяне, не смогли до конца нейтрализовать его, настоящего Тимура, и наверно не знают, что он через несколько минут пришёл в себя и в данный момент следит за их разведчиком.
Тимур похвалил себя за сообразительность и за то, что он вовремя спохватился и не окликнул инопланетного Тимура. Решив впредь быть осторожным, он свернул переулком раньше и вошёл во двор с задней калитки. Во дворе он занял пост за сараем и стал ждать дальнейшего развития событий…
Но события не развивались или развивались, но очень медленно и в основном обыденные. ЛжеТимур, вернувшись с магазина, отдал покупки матери и, поднявшись в его комнату, включил на всю громкость магнитофон, игнорируя замечание матери, что полезней бы было для него, если бы он сел за учебники готовиться к экзаменам. Вскоре во двор въехала машина отца, который приехал с работы и привёз из детского сада Олежку. Вся семья была в сборе и через некоторое время мать позвала их обедать.
За сарай также проник ароматный запах, напомнивший Тимуру, что он не менее голоден, чем все его домочадцы, включая и инопланетного Тимура, который может быть, вообще может обходиться без пищи. Но Тимур услышал, как тот выключил магнитофон и спустился в столовую. Тимур по запаху понял, что на обед мясной борщ и утка в сметане.
От этого понимания желудок заныл, и как показалось Тимуру, сжался у него там внутри в маленький комочек. К тому же из открытого окна столовой, доносились звуки, ещё больше будоражащие его воображение. Он явно слышал, как работали ложками его младший брат и тот, второй; как размеренно ел отец, переговариваясь с матерью о делах семейного бюджета; и как мать вскоре подала на стол второе, которое вызвало общее восхищение мужской половины семьи. А Тимур, сидя на траве, прислонившись спиной к сараю и обхватив живот руками, проклинал, как только мог всю вселенную, и всех обитающих в ней гуманоидов.
С окончанием обеда в семье утихли и позывные в желудке Тимура. Но хотя ему и полегчало, он всё равно не мог сосредоточиться на обдумывании своего плана действий. Время шло, а он продолжал сидеть за сараем, так конкретно и не решив, что же ему делать дальше. Он бездумно смотрел на плывущие по небу облака, иногда переводил взгляд, на перелетающих с ветку на ветку бесшабашных воробьёв, и временами тяжело вздыхал по своей нелёгкой, никому незавидной, доле.
Из оцепенения его вывел скрежет несмазанных петлиц, открываемых кем-то, ворот гаража. Тимур выглянул из своего убежища и чуть не вскрикнул от вновь проснувшегося негодования. Второй, одетый в его мотоциклетную, кожаную куртку, заливал из канистры в бак мотоцикла бензин; потом, надев шлем и сев на мотоцикл, включил зажигание. Погазовав несколько секунд прогревая мотор, он с шумом выехал из гаража во двор, развернулся и уехал