окон было Клавдии не достать, да и состояли они из сплошной мозайки. Двери были заперты. Дверные ручки были в виде двух голов льва, которые держали в зубах огромные обручи дверных ручек. Пороги постепенно сжирала трава и мох. Клавдия заглянула в замочную скважину и увидела ещё одни внутренние двери. Обычно у церкви есть несколько входов, но один боковой вход был заложен, а двери другого были закрыты изнутри. По всему фасаду шли барельефы на библейскую тематику и обветшавшие от сырости надписи на латыни. Сразу за церковью располагалось заросшее рододендронами старое кладбище. Здесь уже давно никого не хоронили и не следили за могилами. Клавдия решила все-таки найти то, зачем она сюда пришла. Уже у самого леса в разросшемся кустарнике в окружении вазонов Клавдия нашла надгробие Эмиля Каролайта. Незабудки с его надгробия разрослись в разные стороны от могилы. Казалось, что вокруг могилы лежал ковер из голубых цветов. Всё надгробие было покрыто мхом, но верхняя часть была зачищена. Тот, кто пытался зачистить мох, бросил это занятие, так как большая часть надписи на плите была уже так изрядно изъедена зеленью, что разобрать надписи уже было невозможно. Значит, пока Клавдии не узнать, что так взволновало Анну-Лизу в день её смерти.
К тому же нужно было ехать на работу. Её смена начиналась в 16.00. Занося велосипед в вагон электрички, Клавдия точно знала, что нужно будет обязательно вернуться в Хазельдорф. Мысли о странных, но очень похожих смертях сейчас и много лет тому назад на парковой аллее не давали ей покоя. Но обратно в парк она сможет вернуться только завтра вечером.
Глава 5.
Большинство офисных работников в порту в 17 часов уходят домой. Ночная навигация на реке не такая плотная, как днём. Многое зависит от прилива и отлива. Не каждый сухогруз пройдет по Эльбе при низкой воде, тогда они становятся на рейд в районе Куксхафена и ждут нагонной волны. Зато при низкой воде хорошо идут рыбацкие баркасы. Путь для них свободен. Череду баркасиков с развешенными сетями можно наблюдать на закате солнца. Вечером в здании порта начинается другая жизнь. Приходят электрики, инженеры-сетевики, уборщицы и слесаря. Они проверяют оборудование, коллибруется система управления, моются полы и туалеты.
Пока филипинка Розита пылесосила в диспетчерском зале, Клавдия вышла за кофе. Диспетчерская находилась на последнем этаже, в «мозгах» здания, а буфет на первом. На табло над лифтом как раз стрелка указывала наверх, значит сейчас лифт придёт. Двери открылись и Клавдия вошла в лифт, где уже ехал Бруно, мастер по обслуживанию здания, или, проще говоря, слесарь. Бруно был эбеновым африканцем, но как и многие жители Гамильтон с мигрантским прошлым, попавшие в Германию на адоптацию ещё младенцами, считал себя коренным немцем. Когда его спрашивали, откуда он, Бруно с гордостью отвечал: «У меня швабские корни».
–Привет
–Ты едешь вниз? – спросил строго Бруно.
–Да
Бруно занимался сегодня тем, что собирал со всех этажей поломанные стулья, сносил их к лифту, а потом