книгу? Что будет, если Марка убьют, и лавочка гениальных идей прикроется? Я старался не думать об этом. Сейчас у меня было главное – договор с издательством, эта мечта миллионов пишущих в стол графоманов, которую мне так легко подарила судьба. И я не должен был, нет – не имел права! – взять и профукать этот шанс.
Итак, цели были ясны, а приоритеты расставлены. Пора было смахнуть пыль с «НОМАДа» и узнать, как там дела у Марка.
На этот раз я чётко представил его реальность, а также те ощущения, которые испытывал в теле мальчонки: лёгкость принятия решения, живость, любопытство, способность удивляться. Весь тот набор эмоций, доступный лишь в детстве и крайне редко – во взрослом возрасте. Несмотря на сложное положение, Марк был счастливым, и это состояние передавалось и мне.
Я не ошибся с миром. Скажу больше, с тех пор я никогда не ошибался, так как научился точно формулировать свои запросы. Случай с реальностью Прозака многому научил меня, в том числе и тому, что моя нынешняя жизнь далеко не так плоха, как мне иногда казалось. Я не ошибся с миром, но слегка удивился, обнаружив себя за ленточным конвейером.
Несколько минут понадобилось мне, чтобы вспомнить «предыдущую серию». Ах да, Марка отдали распределённым родителям. Значит, теперь он находился в свободном от внеземной оккупации городе и… собирал детальки?
Признаться, я испытал некое разочарование. Моё чутьё, интегрированное с личностью Марка, подсказывало, что я тут не первый день. Как долго это продлится? Если я буду прозябать на заводе, какой прок от этого будет для книги? Где же пришельцы, где межпланетные конфликты? Я стоял и смотрел, как по ленте бегут железные болванки, а в душе мечтал, как тогда, убегать от смертоносных слизистых капель.
«Это не твоя жизнь, не забывай, Ян», – напомнил я себе. Безусловно, для мальчика было лучше оставаться в безопасном месте…
Удар в челюсть быстро вернул меня с небес на землю. В самом прямом смысле. Я упал на пол, ощущая реальную боль в черепе, доселе не тронутом ни одним кулаком в мире.
– Работай, беженец! – рявкнул ударивший меня худощавый паренёк в кепке. На самом деле он употребил другое слово, нечто среднее между «вонючий раб» и «сбежавший от соседей таракан», но аналогов в ростовийском языке я не нашёл.
Я лежал на полу совершенно растерянный, и лишь детальки на моём конвейере продолжали медленно ползти под завесу резиновых шторок.
Парень остановил ленту и рывком поднял меня с земли. Он был выше Марка на две головы и, судя по всему, пользовался авторитетом среди остальных: краем глаза я заметил обращённые на меня сочувствующие взгляды.
– Переделай тут всё, щенок! А то останешься без обеда, – процедил он мне в лицо. Вместо «щенка» он тоже употребил другое слово, но оно было настолько унизительным, что я снова не смог подобрать аналогов.
Понятно. Значит, Марк стал жертвой буллинга. Я встал за конвейер, понятия не имея, что мне нужно делать. Огляделся по сторонам: девочка в платочке, повязанном на манер банданы, ловко брала одну болванку с ленты и проверяла её пригодность