даже получавший у него комиссионные за молчание или конкретную помощь в прикрытии грязного бизнеса, играл вяло и неубедительно, когда старался выказать недоумение по поводу странных подозрений московского следователя Смоленской, так и рвущейся на территорию заброшенной библиотеки.
– Коля, вы не пробовали подсчитать, во сколько сот тысяч долларов обошелся Мисропяну его дом? – спросила Екатерина, едва они поднялись из подвала на улицу и уже оттуда вошли в кабинет покойного директора ювелирного магазина.
– Я не люблю считать чужие деньги…
– Вызовите людей, экспертную группу и будем искать наркотики. Что вы так на меня смотрите? Или вы думаете, что в библиотеке Мисропян хранил чернослив и фундук с арахисом? Такие деньги очень легко вычислить, кроме того, в моей папке имеются некоторые документы, подтверждающие его причастность к одной из самых прибыльных форм незаконной деятельности… к торговле наркотиками. Действуйте, господин Рябинин!
Она улыбнулась одними губами – ей был неприятен этот молодой человек, валяющий целый день дурака и только мешающий ее работе.
– Звоните… – она придвинула ему телефон, и Николай послушно набрал номер сочинской прокуратуры, – а что касается убийцы, то будем работать над последними днями Мисропяна, надо вплотную заняться его поездкой в Лазаревское и опросить всех, кто видел его там и говорил с ним. Знаете, а ведь в одном я с вами согласна…
Рябинин от неожиданности даже опустил трубку на рычаг.
– …никто из местных, а тем более его коллег по «бизнесу», не посмел бы, именно не посмел поднять на него руку. Иначе этому человеку не жить. Следовательно, убийца – приезжий. Турист. Или, как это у вас принято называть, отдыхающий. Так что звоните, а я пока подумаю над тем, что сообщить в Москву…
В Гончарном переулке было тихо, как может быть тихо только в старинных провинциальных дворах, поросших старыми липами и тополями, под которыми много спасительной тени и свежести и где теплыми летними днями копаются в песочницах маленькие дети, а на скамейках рядом сидят присматривающие за ними взрослые – картинка размеренной спокойной жизни.
Старый, сохранивший строгость линий и даже некую помпезность на фоне однотипных панельных муравейников-девятиэтажек дом номер шесть в Гончарном переулке официально являлся памятником архитектуры. Жить в нем – означало жить в сердце города, среди избранных. Вот и Блюмер Лев Борисович, заработавший себе большую квартиру в этом доме (четыре комнаты, просторная кухня с закутком для прислуги, передняя, где можно при желании покататься на велосипеде или поставить кабинетный рояль, а то и бильярд), очевидно, тоже считался избранным, пусть даже он сам себя избрал и поселил в это чудесное, расположенное всего в квартале от городского парка место.
– И что это я не пошла в адвокаты? – вздохнув, Изольда несколько минут постояла возле машины, осматривая уютный двор.
– В