деть возможное и становиться тем, о ком другие пока ещё не догадываются. Приятно отдаваться безграничной фантазии, противопоставлять её реальности, ограниченной сделанным прежде выбором. Да-да, последствия выбора – страшная вещь, но многие ли задумываются об этом, принимая очередное решение? Тот, кого мы видим в зеркале решает, что съесть на завтрак, с кем создать семью, кем стать и куда поехать. Одно из таких решений однажды неожиданно становится роковым, навсегда необратимо обрекая на безысходность.
Универсальное руководство по выбору ответствует, гарантий не выдают, обмену и возврату выбранное не подлежит, поэтому все мы и каждый в отдельности, живя, играет в азартные игры, рискует стать жертвой собственных поступков или уже ей и является, просто упорно не признаёт это, любуясь собственным отражением. Такие мысли я пропускала через себя, доедая резиновые сырники в кофейне и рассматривая через панорамное окно мелькавших в утреннем тумане прохожих.
Календарь показывал среду. Нескончаемые дожди туманного Альбиона вконец опротивели, город стал казаться слишком назойлив, а назойливость – несносна. Я с нетерпением ждала завершения рабочий недели и предстоящего отпуска, стоически проживая будние дни в состоянии полной боевой готовности. Ещё только девять утра, а я уже успела встретиться с владельцем арт-галереи, в которой после моего возвращения из отпуска будет проходить благотворительный аукцион, а к полудню должна быть на другом конце Лондона и принимать гостей из Солсбери, которые желают оставить ещё на одном предстоящем аукционе антиквариата сумму, равную половине годовой прибыли с дивидендов швейцарской шоколадной фабрики.
Бесконечные мероприятия вскружат голову любому, даже самому работоспособному экстраверту. К вечеру, бывает, забываешь имена и фамилии, путаешь данные, но утром организм осознаёт необходимость применения в дальнейшем полученной информации, и всё восстанавливается в памяти. Однако, чем ближе к отпуску, тем сложнее сконцентрироваться, так, например, придавшись минутной лености, я не заметила, как пропустила звонок от бизнес-ассистента.
Его звали Джон. Он был принят на работу юношей, совсем без опыта работы, в тот период, когда я привыкала ко всему новому. Только переехала в столицу Великобритании из России, заняв вскоре должность главы департамента продаж крупного аукционного дома. Я нуждалась в человеке, систематизирующим бесконечный поток встреч и обеспечивающим тотальный контроль текучих дел. Помимо деловых отношений у нас сложился полезный друг для друга межличностный обмен: Джон как потомственный англичанин совестливо и прямодушно объяснял отношение жителей в этой стране к главным жизненным инвестициям – деньгам и времени. Я, имея статус амбициозной иностранки с большим трудовым стажем, занималась наставничеством, раздавала советы, как дипломатично избегать неурядиц с коллегами и взращивать в себе качества лидера. Джон был исполнителен и искренне верил в безоблачность грядущего, что меня очень умиляло. Должности подобного рода иногда становятся похожими на должность няньки для состоявшихся, успешных и нередко избалованных руководителей. Не причисляя себя к последним, я, тем не менее, иногда злоупотребляла его исполнительностью и поручала дела личного характера, в которых моё персональное участие миру было глубоко безразлично. Например, ассистент ездил забирать вещи из химчистки или отвозил машину на техосмотр. В общем, это был тот человек, присутствие которого значительно облегчало жизнь.
– Доброе утро, Джон. Какие планы?
– Привет! Я уже в офисе. Звонили с The Art Newspaper. Хотят интервью. Завтра. Время с 13 до 15? Если не хочешь, можем встретиться после отпуска. – меня также умиляло, как ловко Джон оперировал временем и планами. Он, кажется, внушил себе, что эффективность работы зависит от быстроты составления рабочего графика. Поспешность не раз выручала, но я опасалась, что она может привести однажды к досадной опрометчивости.
– Готова завтра. Ведь как говорят русские, не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня.
– Хотя и недальновидно, но в нашем случае правильно. Говорят, скоро сменится руководство, будет не лучшее время интервьюироваться.
– Где ты набираешься такой дряни ещё до обеда?
– Издержки отсутствия отдельного кабинета. – надо отметить, у англичан действительно своеобразный юмор. Он такой же, каким кажется человеческому глазу предмет в тумане, неотчётливо-двусмысленный. Мои попытки научиться шутить подобным образом оставались безуспешными, я всегда проигрывала Джону в тонкости шуток. Безоговорочную победу он одерживал тогда, когда прибегал к самоиронии. Умение смеяться над собой культивировалось в англичанах веками, оно считается одним из главных человеческих достоинств. Впрочем, притча о том, что юмор в принципе родился от брачного союза горя и радости, что, встретившись в лесу не узнали друг друга, обращает внимание каждого из нас на тот факт, что маску смеха часто надевают тогда, когда хотят скрыть печаль, как скрывают за безумием, например, мудрость, а за ничтожным – великое.
Джон также напомнил, что продолжительность сегодняшнего рабочего дня будет значительно увеличена – вечером грядёт очередная благотворительная пирушка: – Я выслал список