хочу. Многие местные их даже любят, говорят, они филантропы. – эльф громко рассмеялся. – Вроде того, что помогают местному госпиталю, борются с заразой, держат карантин и все в таком духе. Я в это не верю. Бандит – он бандит и есть.
– Опаснее головореза только головорез с убеждениями. – мрачно констатировал Биллетри и уставился в окно. Эльф нервно поморщился, Билл явно портил настроение ему и всей его семье. Тем временем на горизонте виднелись яркие огни огромного поместья, принадлежавшего Ферону.
***
Ближе к ночи начал моросить дождь. Черный человек стоял посреди небольшой равнины среди болот и вглядывался в яркие огни, мерцавшие вдалеке. Он был черным не по цвету кожи, такой была его одежда, пальто до колен, черная кофта с капюшоном, надвинутым на глаза. Его взгляд был спокойным, хотя и не предвещал ничего хорошего. Он считал: сколько их, кто они, зачем они здесь? В его темно – карих глазах не было огня, для этого было еще слишком рано. Его длинная фигура казалась абсолютно статичной, он словно слился с деревом, на которое опирался. Он знал, что они его не видят. Но он видит их. Это ощущение ему очень нравилось, он чувствовал свое преимущество, свою власть над моментом, над ними, над всем. Из узкого рта валил пар, воздух был холодным и густым. Он чувствовал влагу оседавшую у него в легких и ему это нравилось. Он развернулся к парню, сидящему неподалеку. Они были не похожи, тот был меньше ростом, совсем молодой еще, он курил свою сигарету, заботливо прикрывая ее кистью левой руки. Казалось, что кроме этой сигареты, его ничего в этом мире вообще не заботит.
– Скоро будут на месте, тащатся как черепахи. – констатировал Рейми. – Что думаешь делать с этим, братец?
Не отрываясь от своей сигареты, Хедли провел указательным пальцем по горлу.
– Вот и я о том же. Я смотрю таскаясь со мной ты здорово заматерел и мне это нравится. Мелким ты был как девчонка, все время ныл и пекся за чужую шкуру. Мы с матерью все удивлялись в кого ты такой, ведь мы с ней никогда себя так не вели. Помню, как ты все лето просидел с соседской девчонкой, которая сломала ногу, таскаясь с тобой по болотам. Даже вспоминать об этом противно.
– Она мне нравилась, Рейм, чего ты докопался?!
– Аа, так ты трахнуть ее хотел? Ну я так и подумал, не мог мой брат страдать такой фигней, не имея личных мотивов. Оправдание слабое, конечно, но сойдет.
– Ты не можешь понять какого это, сопереживать другому человеку, так?
– Чужому человеку! Вот что главное!
– Даже подонки и мрази любят своих. Другое дело любить чужих. Я люблю это место и тех, кто тут живет. И я любил ее. – Хедли поднялся с мрачным видом и подошел поближе. – Знаешь, что мне противно вспоминать? То, что ты с ней сделал. С ней и с ее семьей. Ты даже объяснится с ними не потрудился. В тебе ни рассудка, ни жалости.
– Хочешь сказать, что я мразь и подонок? – Рейми с усмешкой посмотрел брату в глаза.
– Ну, ты явно не рождественский олень, come on! – насмешливо сказал Хедли, вглядываясь вдаль и прикидывая что к чему. – Ладно, дело прошлое, сосредоточимся