так, как велено.
поступать только так, как писано
в ветхозаветных пророчествах.
отправят разыскивать истину,
посадят на цепь одиночества.
«да кто ты такой, чтобы мнить перемены,
кто ты такой, чтобы жить иначе?
прогибайся под уравнение нашей системы.
смотри: выращивает маргаритки палачик.
смотри: четвертуют кометы- лошади,
привязавши грешного к звёздным хвостам.
видишь: мы все чертовски хорошие,
присоединяйся к нам.
по-другому несдобровать, не сдюжить,
отведём тебя ко Всевышнему инквизитору.
и переиначим под собственные нужды
тебя, еретика-паразита».
да так ледяно это будет сказано,
точно холодной водой из бушлата.
стой теперь и чувствуй себя привязанным,
чувствуй себя распятым.
Они боятся
клюют и бьют, испытывая ропот,
желая всласть поиздеваться над тобой,
над неприязненным и чуждым мизантропом,
не признающим, что и небо – голубо.
кружат орлом, выклевывая печень,
зажмурив мелкие убогие глазки,
искорененье – это много легче
движения потоку вопреки.
нет истины, одна слепая вера
в канонов вековую бредь,
с угрюмою ухмылкой изуверов
достанут веских аргументов плеть.
и так пройдут всю жизнь – до гроба,
твердя себе, что небо – голубо,
надев на голову смирительную робу,
засунув чувства в узкие сабо.
Незаконные цветы
если из глаз моих цветы вырастут,
выпустят свои ветвящиеся корни,
зеваки заверещат: «небылица, вымысел!»,
станут выкорчевывать цветущие левкои.
кто мне поверит, если из-под век прорвутся
лютики, пионы и маков цвет?
станут сальными пальцами тыкать в конституции,
утверждая, что такого закона нет,
который учредит правомерность цветения
розовых кустов в глазу, а не на грядке.
я просто улыбнусь, и буду содержать растения
в порядке.
Старая кузница
на отшибе стоял одноглазый дом,
в темноте пугая пустотой зрачка,
по округе разносилось хмурное «бом»
от ударов кузнецкого молотка.
в доме стоял трехногий стул,
для надёжности прислонен к стене,
громогласно седой Абдул
говорил жене:
«вот тебе – дом, и иже с ним,
вот тебе хлеба ломоть,
внутри тебя – мой сын, -
от плоти моей плоть.
вон наша дочь, спит в дому,
ты – с кем хочешь живи,
любой твой выбор приму,
но помни: руки твои в крови.
я вас любил сильнее всех»,-
молвил. и грянул гром.
из кузницы разлетелось эхом
гулко и страшно: «бом».
Прощание с летом
природа осенела,
как дымом табака,
туманами одела
все вкруг себя река.
и летний воздух стынет,
тепло едва храня,
своё тугое вымя
опустошит земля.
деревья скинут путы,
бровя ветвей дугу,
пошлёт белёсой смутой
дождливую пургу
отец дождя и грома,
направит перуны
на улицу в три дома,
на острие сосны.
как сладость вся скопится
на корке пирога,
так лето августится,
так стонут берега,
так в песне лебединой
последний летний лавр,
зиме подставив спину,
умрет, впустив сентябрь.
Что есть дом?
все кругом – голубо и зелено,
коричнево и прикрыто мхом,
распадаются на год недели,
и замедленно стукает метроном.
песчинки времени застывают
в воздухе хвойном, вязком,
и распутавшись, опадают
медленно и с опаской.
лес кругом