кроме грязи с пола, на мой взгляд, было просто невозможно.
Коршунов кривовато усмехнулся, полагая, что я уничтожила пробы нарочно.
Я теперь становилась подозреваемой номер один. Все сотрудники просто шарахались от меня, уверенные, что это я страшная отравительница, и сейчас поубиваю тут вообще всех, к бесу.
Вскоре появились наш директор и полицейские. Коршунов метнулся к старшему группы и что-то зашептал ему на ухо, кивая в мою сторону. Наверно, предлагая меня тут же взять под стражу и заковать в наручники.
Но полицейский брезгливо отстранился от нашего секретчика, и громко сказал, что и у него, следователя Мосина, а также у оперативников и экспертов достаточно высокая квалификация, чтобы во всём разобраться самостоятельно.
Нас всех, включая директора и Коршунова, собрали в препараторской и один из полицейских стал записывать наши паспортные данные. Мы провели в препараторской уже довольно много времени, когда зазвонил телефон. Директор схватил трубку. Я не слышала, его телефонного собеседника, но по тому, как вытянулось директорское лицо, поняла, что случилось ещё что-то ужасное.
– Господин полицейский, мне необходимо срочно уехать.
– Что случилось?
– Видите ли, руководитель лаборатории, профессор Волков, лежит дома с инсультом, сейчас позвонила наша сотрудница, которая находится рядом с ним, и сказала, что профессору стало хуже.
– А почему больной с инсультом лежит дома, а не в больнице?
– Из соображений секретности, – раньше директора ответил Коршунов, – вы не понимаете, у нас очень важная и секретная разработка.
– Я понимаю, – спокойно отозвался оперативник, – только у вас уже один человек погиб, сейчас вы рискуете жизнью ещё одного человека. Не слишком ли высокая плата за ваши секреты? Пусть сотрудница, которая дежурит у профессора, вызывает «Скорую». И, если врачи будут настаивать на госпитализации, профессора следует немедленно класть в больницу.
– Я должен быть там! – Крикнул Коршунов.
– Вы врач?
– Нет, но…
– Вот и побудьте здесь. Это сейчас важнее.
Честное слово, мне вдруг показалось, что сейчас произойдёт ещё одно убийство, и жертвой его станет полицейский!
Несмотря на то, что я, по всем приметам, должна бы числится в подозреваемых номер один, на допрос меня вызвали далеко не первой. Вызываемые на допрос, в препараторскую не возвращались, но отпускали их домой, или переводили в какое-то другое помещение, никто из нас не знал.
В конце концов, нас в препараторской осталось двое: я и Иванчиков. По мере убывания народа в препараторской, Иванчиков нервничал всё сильнее. А когда полицейские увели Зинаиду Владимировну, бедняга вскочил и забегал по комнате.
– Ну, вот, теперь ясно, что мы с вами главные подозреваемые, – чуть не взвизгнул он.
– Да, Господь с вами, Геннадий Андреевич, с чего вы это взяли?
– Всех уже допросили, и теперь возьмутся за нас во всеоружии!
– Геннадий Андреевич,