решить с Таней, объясниться и… покончить с этим. Она, конечно, уйдёт от него, к той же Маше вернётся, виноватая и раскаявшаяся. Ничего, она справится, поплачет, но справится. И вдруг понял, что Наташка как раз про неё и говорит, мол, на Татьяну билета брать не надо, она здесь остаётся. Как остаётся, почему? – с преувеличенным изумлением, а на деле с облегчением, спросил Гриня. Так у неё здесь родители, она же из Тобольска, ты разве не знал?
Конечно, знал, столько раз она про этот Тобольск ему говорила, всё поминала наличники в столетних избах, затопляемых весной до самых окон, и тайгу, что в часе езды. Только всегда он её слушал в пол уха, не интересно ему это было. Что ж, одной заботой меньше…
Началось второе отделение, и публика возбуждённо шумела, потом раздались редкие хлопки, моментально переросшие в овацию. Свет погас, и в полной тишине загудел-заплакал морин хуур11, испуганной птицей вскрикнула лимба12, гулкая дамара13 забила цокающими копытами, и низкий, будто медвежий голос зарычал, заухал: «Сагаан эрехун14… сагаан эрехун… алаха15… алаха…».
Наташа – в чёрном в облипку свитерке с нашитыми светоотражающими полосами – выбежала на сцену, играя огненными пальцами.16 Каждый выпад, направленный в зал, вызывал бурный отклик: от испуганного визга до одобрительного свиста. Таня стояла за кулисой с арканом в руках, ожидая выхода Аси. Гриня, стоящий с факелом наготове, уже начал тревожиться, но по восторженным крикам зала понял, что Аська опять приготовила какой-то сюрприз.
Он выглянул из-за кулисы и чуть не выронил шест. Ася, поднимая колени до плеч и победно выбрасывая руки, двигалась по проходу с самого верха амфитеатра. Вместо обтягивающего трико на ней был настоящий шаманский костюм: длинный балахон с бахромой, колокольчиками на шнурах и висящими меховыми фигурками животных. Продолжением смоляных волос на голове вздымалась утыканная перьями шапка. Бесстрастное лицо-маска отливала золотом.
Как же она в этом наряде вскочит мне на плечи? – забеспокоился Гриня, но тут же уверился: вскочит. Ещё как вскочит и удержится, и факелом будет махать!
Опустив забрало дракона, он зажёг приготовленный шест и под устрашающий рык выскочил из-за кулис. Наташа бежала навстречу, подняв горящие руки-канделябры. В это время Ася, оторвавшись от толпы зрителей, запрыгнула на сцену. Приседая и мотая тяжёлыми, звенящими от бубенцов, косами, она подскочила к Грине и закричала, оскорбительно брызжа слюной: «Гуйха баялиг! Гуйха гал17!». Толпа одобрительно загудела.
Гриня разозлился. Он не понимал, что там кричит Аська-ведьма, но чувствовал: она решила напоследок выпендриться и выставить его болваном. Скорее бы финал, а там разберёмся с этой бабской самодеятельностью! И, как бы принимая вызов, сделал боковой кульбит с горящим факелом и тут же почувствовал, как зажгло в глазах и запахло палёным: несмотря