едставляли собой лишь обмелевшие ручьи, пыльные и тихие.
Тяжело приходилось и животным – они потеряли все: и пищу, и дом. Дикие козы ушли первыми. За ними двинулись олени. Хищники, оставшись без основной своей добычи, переключились на мелких грызунов, да и то ненадолго. Улетали птицы. Уходили стада. Жизнь потихоньку покидала предгорье. И лишь стаи вурков, небесных волков, упрямых, но верных своей земле, до сих пор оставались на местах.
Охотники одной из таких стай и бродили ныне у южных холмов. Хиленькие деревца предгорья почти не давали тени, и охотники, набегавшись за день за редкой дичью, устало опустились у почти пересохшего ручья. Они не осмеливались летать – полет и так требовал огромных затрат энергии, а делать это в раскаленном воздухе – на грани возможного.
Спустившись к ручью, четыре волка стали лакать воду – теплую, с привкусом песка и пыли. Привередливость – первое, что сведёт в могилу. Самый старый из них, по-видимому, лидер отряда, поднял косматую голову, увенчанную длинными рогами, и грустно посмотрел в небо. На широкой спине его, покрытой скатанной в клочья шерстью, поблескивал закрепленный ремнями мешок для дичи. Совсем пустой мешок. Самый младший жадно лакал, то и дело подталкивая рыжего соседа в бок. Рыжему это не нравилось – на каждый удар он отвечал напряженным рычанием. Напившись, четвертый волк молча отошел в сторону. На боках его, худых от недоедания, покачивались колчан со стрелами да тонкий лук.
По обычаям стаи, каждая семья должна была сама заботиться о пропитании, но в периоды летней засухи или зимних морозов старейшины объявляли «общий корм», что обязывало всех объединяться в охотничьи группы и делить пищу друг с другом. Так было и сейчас.
Стая Ла́ну насчитывала около 10-15 семей, в среднем, по три особи в каждой. Для проживания стая выбрала довольно приятное место – небольшой овраг, закрытый со стороны гор неровной грядой. Стены ее покрывали сочные ягодные кусты, а дальний склон постепенно спускался к неторопливой речке. Здесь, укрытая каменными стенами, под вечным ворчанием речного потока, уместилась деревня Ла́ну-Лу́н.
У каждой семьи был свой дом, а группы домов образовывали настоящие дворики, в которых хозяйки часто выращивали коренья и совместно воспитывали детей. Днем волчата из разных дворов собирались в небольшие группки и шумной ватагой играли на холмах или бегали у берега. Но не сейчас. Сейчас в деревне стояла гробовая тишина. Жара разогнала всех по домам.
Охотники уже отчаялись что-либо поймать и собрались возвращаться, как один вдруг воскликнул:
– Рыба!
Остальные трое разом повернулись на окрик. Кричавший – мелкий – указывал вниз, туда, где, раньше бурный, поток резко сворачивал в сторону и упирался в небольшое нагромождение камней. Здесь вода собиралась в довольно глубокий пруд. Волки знали, что в этом месте водится рыба, но все думали, что из-за жары она ушла.
– Не мели чепухи, Пе́ра, тебе показалось… – с досадой произнес самый старший.
– Да нет же, там рыба! Я ее точно видел! – вскликнул Пера и, не дождавшись согласия старших, бросился к полусухому пруду. С усталым вздохом, всем своим видом выражая сильное раздражение, трое оставшихся охотников поплелись за неугомонным парнем. Присев рядом с затаившимся Перой, старшие начали всматриваться в воду.
На первый взгляд здесь ничего не было, лишь вездесущие мошки мельтешили у воды.
– Эта ползучая гадость даже в такую… – начал было рыжий, но… едва заметный блеск где-то в глубине – чешуя!
– Молодец, парень! Ай да молодец! – вскликнул рыжик, тут же получив сильный тычок в бок от старшего.
– Тише, болван, спугнешь, – прошипел старик. – Ни́ру, сможешь сбить их стрелами?
Тот, кого назвали Ниру, коротко кивнул. Он встал, приняв истинный облик – с легким шелестом исчезли крылья, шерсть и чешуя, обнажая загорелую кожу, хвост чуть уменьшился в размерах. Выпрямившись на своих двоих, молодой волк достал лук и чуть сдвинулся в сторону от воды, так, чтоб тень не падала на ручей. Все четверо замерли.
Прошло минут десять, как у поверхности воды появилась легкая рябь. Две небольшие костлявые рыбки поднялись к поверхности, нацелившись на группку водомерок. Раздался всплеск – и обе рыбки замерли в воде, пронзенные одной стрелой.
– Отлично… Вот что, Пера, Ри́но, идите ниже по течению. Ниру останется здесь. Я пойду выше. К вечеру встречаемся на старом месте. – сказал старший.
Рыжий и мелкий потрусили вдоль воды, прячась в редких кустах. Кивнув Ниру, старый волк поплелся в противоположную сторону.
Улов в тот день был небольшим – Ниру удалось выловить еще одного малька, Пера и Рино принесли три, старик – не принес рыбы, но каким-то чудом загнал костлявого кролика.
***
Муг уже рассекал небо малиново-красными всполохами, когда четыре охотника вошли в деревню. Не тратя время, волки сразу же направились к дому собраний. Он бесформенной громадой возвышался в самом центре деревни. И именно в нем во времена «общего корма» хозяйки готовили пищу.
– Негусто… – обронила старая повариха,