– давние подруги – идут поужинать. В детстве они жили по соседству и выросли вместе; мать Мари была домработницей у Кендаллов.
– Мне здесь нравится, – сказала Мари Эллен.
Эллен криво улыбнулась.
И тут Мари все поняла. Она узнала эту улыбку.
Дружеское приглашение на ужин было ловушкой. Эллен подождала, пока они сделают заказ. Потом пока официант принесет им напитки и чудесные роллы из креветок и рисовой лапши – для Мари. В тюрьме их никогда не кормили так вкусно. В день китайской кухни на ужин давали клеклые яичные рулеты, сочившиеся маслом.
– Как прошел день? – Эллен поставила локти на стол и положила подбородок на сцепленные пальцы. – Вы с Кейтлин ходили в парк?
Мари усмехнулась:
– Ты же знаешь, что мы ходили в парк. Давай, Эллен, скажи это. Просто скажи мне то, что ты собиралась сказать.
– Хорошо. – Эллен глубоко вздохнула. – Я совершила ошибку. Ты нисколько не изменилась. Если уж на то пошло, ты стала еще хуже. Не знаю, о чем только я думала. Принять тебя в свой дом. Снова довериться тебе. Доверить тебе своего ребенка. Я не виню тебя, Мари. Это моя и только моя ошибка. Я сама это допустила. Даже когда мы были маленькие, я всегда чувствовала: что-то не так. Я пыталась убедить себя, что все прекрасно, что мы с тобой играем и веселимся, но ты… ты всегда ждала обеда. Ты все съедала и возвращалась домой.
– У вас всегда были вкусные обеды, – сказала Мари.
– Именно, – согласилась Эллен. – Ты приходила к нам из-за обедов. Мама говорила, что я должна быть к тебе добрее. Что твой отец умер, а твоей матери приходится убирать чужие дома. Что у тебя нелегкая жизнь.
Мари взяла стакан с пивом. Ничего этого она не знала.
– Она так говорила?
А она-то думала, что они просто добрые. Оказывается, ее жалели. Мари часто оставалась ночевать у Эллен в выходные, и мать Эллен заботливо укрывала ее одеялом и целовала в лоб.
– Мой дом был лучше. Ты научилась плавать в нашем бассейне. Мама покупала тебе книжки на Рождество. И у нас ты впервые попробовала артишоки.
– И сыр бри. Не забудь, – продолжила Мари. – И лобстера.
Мари всегда стремилась быть частью семьи Кендалл, но они этого никогда не хотели. Это напоминало утонченное издевательство – принимать ее в доме как родную, делать вид, что она своя, но дарить на день рождения подарки хуже, чем Эллен. И Эллен всегда ездила в летний лагерь одна, а Мари оставалась дома.
У матери Мари была ученая степень, диплом по итальянской литературе эпохи Возрождения, но она никогда не работала по специальности. Ее отец погиб во время несчастного случая на море – он управлял лодкой, – когда она была еще совсем маленькой. Каким надо быть дерьмом, чтобы позволить себе умереть? Так всегда говорила мать Мари. Она вообще редко говорила что-нибудь хорошее.
Мари взяла креветочный ролл – и положила его обратно.
– Я тебе никогда не нравилась, – сказала Эллен. – Тебе нравился мой дом.
Мари ненавидела вспоминать о своем