голубчики!
– Эй! – возмутился майор. – Это моя реплика!
Но долго возмущаться ему не дали – дружный залп из полусотни волшебных палочек продемонстрировал, что голубчики действительно попались.
Клинч, Развнедел и Сен опрометью бросились кто куда: бывший спецназовец – за ректора, уважаемый профессор – за спецназовца, а отважный первокурсник… к Сьюзан Мак-Канарейкл.
Небо над Первертсом
– Нас заметили! – прокричала Мергиона на ухо Рыжику. – Как удачно!
– Заворачивай! – энергично откликнулись сзади. – Заворачивай, кому говорю! Авантюристка!
Похоже, Кисер не разделял мнения Мергионы об удачности происходящего. Вцепившись во второй горб, он безумными глазами смотрел на приближающуюся зеленую колонну, густо усеянную шевелящимися мохнатыми тенями.
Зачем же эгоистичный волшебный кот полетел с авантюристкой, спросит читатель, у которого дома не живут коты. Он же мог в любой момент перенестись в безопасное место. Что его удерживало? Доброта? Самоотверженность? Желание помочь людям? Читатель, у которого дома есть коты, уже саркастически усмехается. Остальных придется разочаровать. Кисера удерживала на верблюжьем горбе обыкновенная лень.
Точнее, необыкновенная лень. Чудовищно сильная лень. Фантастическая лень. Нечеловеческую кошачью лень могла одолеть, пожалуй, только скука. Если Кисеру становилось скучно, он все-таки вставал и куда-то шел.
Но скучать пока не приходилось.
После дюжины облетов Волшебного Боба хочуги полностью переключили внимание на Две Чаши. Все высадившиеся на крыше твари вернулись на ствол и, толкаясь и проползая друг сквозь друга, старались приблизиться к Рыжику.
– Ну а теперь, – сказала Мерги, – вверх!
Ближайшая хочуга махнула мохнатым краем, едва не задев хвост Рыжика. Верблюд сместился немного в сторону и начал подниматься.
Хочуги послушно двинулись следом.
Столовая
Впоследствии Аесли объяснял, что это был тактический ход. Тонкий, логичный и полностью обоснованный. Во-первых, он сразу вышел из зоны обстрела. Во-вторых, ошеломленная такой наглостью МакКанарейкл утратила боеспособность. В-третьих, любой специалист по психологии массового сознания скажет, что ритмичная музыка делает агрессивную толпу управляемой. В-четвертых… что-то там имелось в-четвертых, и даже в-пятых, но на самом деле причина была одна – неодолимая, всеразрушающая Решительность.
Это она вынудила Сена на бегу крутануть ручку патефона, с помощью которого Лужж хотел устроить настоящие мальчишниковые танцы. Она перенесла мальчика к прекрасному в своей ярости профессору. И уж конечно, ничто, кроме Решимости, не могло заставить Аесли-младшего схватить мисс Сьюзан за руки и с криком «Первый танец мой!» увлечь в центр зала.
Патефон завелся со второго танцевального па.
Подстраиваясь под порывистые движения парочки, он то рвал нервы аргентинским танго,