любви есть человек». Правда, последние слова принадлежат не Маликову, а Людвигу Фейербаху [80,34]. Видимо, здесь можно говорить о совпадении хода рассуждений, а не о заимствовании Маликовым идей Фейербаха. Дело в том, что Маликов имел привычку вставлять в свой текст имена тех авторов, чьи мысли он использовал или оспаривал. В его письме к жене, в котором он излагал ей свои новые взгляды, названы имена семи историков и философов, в показаниях полиции – шести. Отсылок к Фейербаху нет.
Не было его сочинений и в библиотеке Маликова, список книг которой, был составлен при обыске. Но это совпадение знаменательно: при совпадении целей двух мыслителей (освободить человечество от любви к Богу и повернуть ее на человека), совпал и ход рассуждений.
«Реальная любовь» к конкретному человеку, но ни в коем случае не к человечеству в целом, играла в построениях Маликова чрезвычайно важную роль. Именно она должна была сделать то, что безуспешно пытались совершить поколения революционеров (но были на это не способны) – перестроить общество на началах добра и справедливости. «Революционеры! И вы устарели, – проповедовал Н.В. Чайковский своим товарищам сразу после того, как стал «богочеловеком». – Вы обращаетесь к уму, но забываете чувство. Не ожидайте никакого добра от кровавой войны между людьми: из войны происходит война и снова война без конца». По крайней мере, так его речь запомнилась П.Л. Лаврову. [46,261].
Почему люди смогут преодолеть вековую вражду, и как это может произойти – вот вопросы, направленные в самое уязвимое место теории Маликова. Те, кто не слушал самого Маликова, а знакомился с его построениями в пересказе, замечали это очень быстро. Я Ломоносов писал: «Этот пункт «Системы» самый темный, самый неполный и более всего наполнен фразами, ничего не значащими…» [12,73]. Так же отреагировали и слушатели Н.В. Чайковского, на его призывы ко всеобщей любви. «Догматическая сторона его нового верования была обработана довольно неясно», отметил Тихомиров [73,38]. А Фроленко запомнил, что «у него [Н. В. Чайковского – К. С.] потребовали доказательств, говоря, что его обращение не может быть достаточным ручательством, что другие так же легко и быстро (…) смогут переродиться» [83,97].
Чайковский говорил о попытках Маликова доказать это положение «путем историческим», но сделано это не было. В нашем распоряжении имеются лишь некоторые предварительные мысли, высказанные Маликовым в письме к жене:
«Да, друг мой, дорогой друг мой. Новая вера хороша. Верьте, верьте тому, что Вы, каждый, хочет бесконечно и честно, без всяких сомнений любить всех и каждого. Ведь это так! Прочь сомнения, прочь терзания – любовь – одна святая любовь вылечит и примирит все человечество, из развития этой любви в красоте ее законов – откроются законы общежития – уже чисто интуитивным путем. В вере в Богочеловечество нет ни я, ни ты, ни моего, ни твоего, в вере в человека как в Бога открывается великий мир его святого чувства, его бесконечной мысли – науки. Открывается (…) земной рай и все последуют за этим раем» [13-1032,5–6].
Если