борьбу, он боялся, что Джейн может заметить его всепоглощающий взгляд и не понять его. Он продолжил рассказывать. – Я сразу направился к лагерю, но всё что я там нашёл, только… только тела… Я хотел бы быть там и сражаться с остальными. Но…
Джон замолк. Слова больше не лезли. Джейн плакала, но изо всех сил пыталась держать себя уравновешенно. Джон не пытался утешить – он знал, что слезы помогут успокоится.
Джейн молча стёрла с лица слёзы.
– Выходит, мы остались вдвоём? Все мертвы? – спросила она низким голоском, понимая, что ответа слышать она не хочет.
– Да, Джейн, – продолжая смотреть куда-то в сторону, ответил Джон.
Слова звучали как приговор.
– Что будем делать? – снова заговорила она после долгой паузы.
– Ты останешься тут до вечера. Я пойду за взрывчаткой. Вечером встретимся у моей комнаты, – слова Джона, как всегда, звучали сурово. – Ты знаешь свою часть миссии.
Джейн на секунду застыла. Неужели наконец настал этот день! Неужели совсем скоро они с Джоном воплотят в реальность своё предназначение!
Джон встал с места и поправил форму.
– Мы быстро справимся со всем.
– Буду ждать тебя, Джон…
И снова их глаза отражались друг в друге.
Джон молча повернулся к двери.
– Теперь у нас никого больше нет, кроме друг друга, – услышал он за спиной.
– Знаю, – послышалось в ответ.
Джон вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. А Джейн продолжала стоять на месте и таращиться на такую же белую, как и вся комната, дверь кабинета.
4
Джон стоял в серой, небольшой комнате, где были только столик, стул и кровать. Он смотрелся в зеркало, висящее на стене. Трудно было понять, что крутится сейчас в его голове, но в глазах ясно читалось отчаяние.
Джон потянул зеркало на себя. За ним скрывался сейф. Распознаватель сетчатки глаза отсканировал глаза Джона. Потом Джон прислонил безымянный палец к маленькому отверстию. Его отпечаток тоже был опознан. Раздался негромкий щелчок. Джон открыл дверце сейфа. Там лежало три взрывчатки.
Вечерело. Испепеляющее солнце светилось усердно, да так, будто хотело уничтожить всё живое в этой проклятой пустыне. Хотя и уничтожать особо было нечего. Война и без того истребила почти всё, что дышит.
Небо уже раскрасилось в оранжевый цвет. Трудно было различать, где заканчивается пустыня и начинается небо. Если бы не охлаждающая система внутри базы, то эта крепость тоже бы превратилась в очередной оазис, который медленно, но верно испаряется под влиянием невыносимо жаркой погоды. Температура в 60 градусов Цельсия давно уже превратилась в норму не только в суровейших условиях пустыни, но и за её пределами, где, казалось бы, должно было быть иначе, намного прохладнее. Но Земля давно перестала быть зелёной планетой. Абсолютное большинство территорий Земли покрылись песком уже к середине прошлого века. Реки и леса превратились в нечто редкое и эксклюзивное. Даже