И в связи с этим она чувствовала себя непонятой, не выслушанной, но полной решимости это исправить. В общем Инга хотела скандала, именно такого хорошего скандала. Даже уже представляла, как в порыве гнева и обиды швырнет бокал о стену, и он осыплется звенящими осколками. Ели удержалась чтобы не порепетировать. Очень хотела объяснит этому деревенщине, что она человек, не кухарка и не прачка, а женщина. Что ее мнения тоже что-то значит, что она хочет, чтобы с ней общались, хочет выйти в свет. И в их случаи согласна на местное кофе и… стиральную машину. Когда она выходила за него замуж, то думала, что они будут жить как люди, а они ютятся на съёмной квартире, в перспективе ничего не светит, зарплата маленькая. А в доме нет даже стиральной машины. Но муж на провокацию, в виде отсутствия на столе ужина, и ее дымящейся сигареты не повелся. И что самое обидное, даже как бы не заметил. Сухо обронил
– Я ужинать не буду. Устал. Пойду лягу, – рассеяна поцеловал в щеку и ушел в комнату. Даже не поморщился от табачного дыма, хотя терпеть его не может. Скотина. И пока Инга выходила из ступора, рассеяно докуривая до фильтра, допивала вино и собралась с мыслями, он уже улегся на диван. НА ДИВАН!!! Отвернулся лицом к стене и изобразил давно спящего человека. Инге хватила остатков трезвого мозга, чтобы понять, что мужа что-то расстроило и сейчас его лучше не трогать. Выключила свет и с недопитой бутылкой и пачкой сигарет перебралась на балкон. И под свет уличных фонарей, жалела себя еще часа полтора, пока не скурила последнюю сигарету из пачки. Поднялась, влила в себя последний глоток вина и вернулась на кухню. Только зайдя в тепло, она поняла, как она замерзла, как пьяна, и что ее подташнивает от такого количества сигарет. Кое-как добралась до кровати и упала, не разбирая постель и не снимая халат, завернулась в покрывало. И честно попыталась не обращать внимания на крутящийся потолок и уснуть, что ей на удивление быстро удалось.
Дождь в лесу почти не ощущался. Только крупные капли срывались с ветвей и с гулким шлепком падали на усыпанную хвоей землю. Очень неприятное ощущение если такая капля упадет на голову или и того хуже за шиворот куртки. Но мальчику, который здесь не должен был быть, была уже все равно. Он шел умирать. И самое страшное было в том, что он четко это осознавал. Он впервые пришел в себя с той ночи, когда внезапно проснувшись открыл глаза и увидел перед своим лицом шевелящийся ужас. Почему он тогда не закричал, не понятно. Может если бы у него было в запасе хоть пара секунд он бы осознал нереальность происходящего и заорал во весь голос. Но времени ему не оставили. Ласковое почти бархатное прикосновение к губам оборвало все чувства и погрузила в спасительную темноту. Утром он абсолютно не помнил ночное происшествие, забыл почти все. Только момент, когда он открыл глаза и пережил короткий миг страха иногда возвращался во сне, а может это были и не сны. Но это не важно, ведь потом было хорошо и спокойно. И со временем страх стал забываться, уходить. пока не исчез окончательно, спрятался куда-то в глубь. Вот только с телом начало творилось что-то непонятное. Оно