чиновник не мог занимать один и тот же пост более пяти лет, а сотрудник правоохранительных органов – более трех, причем для офицеров высокого ранга предпочтительным было перемещение в другой, незнакомый регион. В результате – не стало людей, работающих на своем месте всю жизнь и знающих работу во всех ее тонкостях и аспектах, органы наполнились теми, кого во времена оные клеймили на партийных собраниях и называли «летунами». Нахождение на должности начальника ГУВД, министра внутренних дел региона, начальника УФСБ человека, который не знает, как улицы в городе называются (потому что на машине с работы – на работу возят) – стало нормой. Причем, что самое удивительное – коррупция не уменьшилась, брать стали еще лише, спеша урвать, пока есть возможность, а обещания часто не выполняли, особенно перед переводом. Вот так и жили…
Старший опер отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом Дмитрий Башлыков, взмыленный, уставший, совершенно не готовый к авральной работе и потерявшей за последние двадцать четыре часа все представления о происходящем – с визгом развернулся, припарковал свою КИА у высотки Удмуртгражданпроекта.
По покрошившимся ступенькам стадиона он буквально взлетел, пробежал к старым, еще с советских времен оставшимся дверям, пробежал коридорами. Толкнул массивную дверь – за ней был само стрельбище, оно почти пустовало – но двое на огневом рубеже все же были. Один – как раз тот, кто нужен. На столе – лежало оружие. Много.
Опер резко схватил одного из стрелков за рукав, дернул на себя. Тот обернулся.
– Ты что, охренел в атаке?
Опер задохнулся от возмущения
– Это я тебя должен спросить, ты совсем охренел, или как. С Москвы комиссия прилетела, а ты тут бабахингом занимаешься! Твою мать!
– Ты мою мать не приплетай!
Стрелок выразительно посмотрел на руку, опер вынужден был отпустить его.
– Ты Галлямова помнишь? Он у вас оперативную тактику вел?
– И чо?
– Через плечо. Значит, слышал. Оперативная беспомощность – рукоблудием не лечится, курсанты. Напомнить?
Опер отвернулся
– Проехали.
В этот момент, второй стрелок на рубеже шарахнул из короткого Вепря и так, что оба подпрыгнули.
– Э… Может, скажешь своему, пусть покурит, а?
– Ага. А бабло ты ему компенсируешь? Дерете тут по три шкуры.
Опер выразительно показал глазами.
– Да не переживай ты. Он в наушниках. И нам – пользительно.
Стрелок в свою очередь показал глазами свое. Могли слушать – но близких выстрелов двенадцатого калибра в помещении не могли выдержать ни уши слухачей, ни сама аппаратура.
– Ладно. Короче – дело такое. Скажи всем своим – пусть залягут на дно или из города съ…тся и не отсвечивают здесь. Из Москвы комиссия, жесть будет. Как только можно будет – я скажу. Но пока – не усугубляй.
– Можно – чего?
– Ну…