к концу, новой работы не было.
Хансу Рабену на тот момент исполнился сорок один год, он был одним из основателей издательства Rabén & Sjögren. Дела шли неважно, пару лет спустя после основания издательство пришлось продать – оно находилось на грани банкротства. Полный провал.
Но все же у Рабена появился шанс продолжить работу в качестве издателя при новом владельце. Он хотел взять реванш, и у него была блестящая идея. Рабен считал, что пришло время для детских книг новой формации, более высокого качества, чем те, которые выходили в других издательствах.
Но, чтобы воплотить эту идею в жизнь, нужны были помощники. Ведь Рабен не слишком разбирался в детской литературе.
Это книга об Астрид Линдгрен, но, если бы у нас, как в кино, вручался приз за лучшую роль второго плана, Эльса Олениус стала бы первым кандидатом. Ей исполнилось пятьдесят, по образованию она была библиотекарем и с 1927 года работала в Городской библиотеке Стокгольма. В то время она отвечала за детские мероприятия в филиале на улице Хурнсгатан.
Когда она устраивала здесь чтения детской классики, маленький зал был заполнен до отказа. Эльса заметила, что детям интереснее, если они сами участвуют в происходящем. Вскоре библиотечный зал перестал вмещать всех желающих. Эльсе выделили помещение в Медборьярхюсет в Сёдермальме, где она стала устраивать театральные представления для детей, переросшие в «Наш театр». Олениус рассказывала, что вытеснила оттуда Ингмара Бергмана – он занимал помещение до нее.
У Эльсы был большой опыт, несгибаемая воля и готовность к действию, что позволяло раскрыть любые двери. Многие считали ее чересчур жесткой, но без этого было бы невозможно воплотить все задуманные проекты. Кроме службы в библиотеке, она к тому времени уже три года трудилась консультантом в Rabén & Sjögren.
В 1944 году, находясь в составе жюри конкурса Rabén & Sjögren на лучшую книгу, она заметила Астрид Линдгрен. Тем не менее Олениус оценивала ее рукопись критически и просила переписать первую главу.
Вот что рассказывает Эльса об их первой встрече:
«Вдруг появилась она, невысокая женщина 35–40 лет в коричневом костюме и с небольшим беретом на голове. По телефону мы говорили об изменениях, которые, как я считала, нужно внести в ее рукопись. Она их внесла. И заодно рассказала, что у нее в ящике лежит еще одна рукопись, от которой уже отказался Bonnier[1]. Речь шла о «Пеппи Длинныйчулок». При первой же встрече мы обе почувствовали необыкновенную душевную близость. Мне показалось, что Астрид несчастна. На мой вопрос она сразу без обиняков обо всем рассказала»[i].
Немного погодя Астрид писала Эльсе:
«Бог знает почему я при первой же встрече так набросилась на милую фру Олениус со своими откровениями. Вообще-то мне такое несвойственно. Сами виноваты, нечего быть такой доброй!»[ii]
Именно в тот миг и в том самом месте между женщинами возникла дружба и начался плодотворный