затылку Пич. – Это совершенно другое! Просто когда я рядом с тобой, я словно лучше становлюсь, понимаешь? Как будто все то паршивое, что случилось увидеть и испытать в этой жизни, ненадолго отступает, и я вроде чувствую себя чище, чем я есть на самом деле. И никакого, мать его, отношения к жалости это не имеет. Скорее уж я себя чувствую… хм… пожалетой. Так понятней?
– На самом деле не очень, – вздохнула Эмма, но расслабилась.
– Да и мне самой, если честно, аналогично. Только могу сказать, что это не одна я чувствую. Ты, может, и не замечаешь, но я-то вижу, что и Брант с Сиддой меняются, когда ты рядом, и даже этот развратный засранец Кирос.
– Ты преувеличиваешь!
– Ну да! Я уже прямо соскучилась по всему тому дерьму, что вечно сыпалось из их грязных ртов! В твоем присутствии они прямо как чертовы ученицы института благородных девиц. Я так навык огрызаться каждую минуту могу потерять! – рассмеялась Пич.
Эмма не знала, что на это сказать, и просто протяжно вздохнула, чувствуя, как боль уходит из мышц под умелыми пальцами Пич.
– Жаль только, на лейтенанта мое выдуманное тобой влияние не распространяется! – грустно протянула она.
– Джимми, ты не злись на Сейма. Он, конечно, жесткий мужик, но реально справедливый и умный. Если он гоняет тебя, то знает, зачем.
– Само собой знает! Чтобы поглумиться! – вяло огрызнулась Эмма.
– Не нужно воспринимать это так, Джимми. Поверь, если он заставляет тебя повторять что-то раз за разом, значит, видит, что это тебе необходимо и однажды спасет жизнь. Каждый из нас оказался в свое время в его группе потому, что мы на самом деле верим, что он лучший. Здесь на базе хватает сильных и опытных бойцов. Многие – реальные машины убийства. Но есть одно «но». Не каждый готов отвечать не только за себя, но и за целую группу. Стать настоящим лидером, который не только может повести за собой в бой, но и вытащить всех обратно живыми. Сейм это может, и на заданиях мы доверяем ему, как Господу Богу, и ни разу он не подвел нас. За те три года, что он стал нашим главным, мы не потеряли никого. А знаешь, насколько это значимо в нашей жизни? Так что ты смирись и попробуй принять все его приказы как должное. Даже если сейчас они тебе кажутся натуральными издевательствами.
– Я пытаюсь. Не особо выходит, – призналась Эмма.
– Это все потому, что ты постоянно внутренне упираешься. Ты борешься с Сеймом подспудно, считая его изначально противником. А тебе нужно понять, что и ты, и мы, и он – одна команда! – терпеливо объясняла Пич.
– Ну, знаешь ли, он не особо счастлив был моему появлению в вашей команде!
– Может, и так. Но мы военные, Джимми, и не можем решать, кому служить с нами, а кому нет. И даже если он и не рад твоему появлению, то уже полностью принял на себя ответственность. Это, знаешь, как в кино, когда мужик узнает, что от него кто-то залетел, и сначала не хочет этого ребенка. А потом привыкает и даже любит этого малыша больше всего на свете.
– Стальной Сейм может полюбить меня как собственное дитя? – Эмма затряслась в сдерживаемом смехе. – Пич, ну у тебя