– когда адвокат передал ему слова своего подзащитного, сказал только:
– Разумеется, господин Румковский вправе отказаться от дачи показаний. Но ему следовало бы понимать, что так будет труднее защищаться.
И вот тут муж совершил ошибку – обозлившись, закричал срывающимся на фальцет голосом, даже не соизволив встать:
– Что значит труднее? Мне незачем защищаться! Я не знаю, кто вы такие и кто вам дал право судить меня или хотя бы перемывать мне косточки. И меня никто не заставит с вами разговаривать!
И, как всегда в приступе гнева, принялся стучать тростью об пол – до того сильно, что Регина почувствовала, как пол содрогается под ногами. Пронзительный голос Хаима обычно пугал людей – при его звуках хотелось провалиться сквозь землю, – но сейчас, к своему изумлению, она услышала в зале смех, нескрываемый смех. Судья тоже обратил на это внимание:
– Насколько мне известно, еще недавно никому не казалось смешным, что председатель от волнения повизгивает. Согласитесь: было бы странно, если б такой красивый мужчина не имел никаких недостатков…
– Лучше бы уж родился горбатым! – крикнули из зала.
– Господин Роте, я знаю, что здесь присутствует кто-то из родственников Зигмунта Фрейда. А также знаю, что в Вене вы часто их навещали.
– Комплексы могут стать причиной многих злодеяний! – воскликнул Роте, чрезвычайно довольный, что судья о нем наслышан. Регина отыскала его глазами и вспомнила, что они дважды встречались в гетто. Он привез с собой необыкновенно красивую трость – Хаим даже с улыбкой предложил ему поменяться. Роте отказался, притом на вечере, устроенном в честь Хаима!
– Ни слова больше, господин Роте, если не хотите, чтобы я вас тоже кое о чем спросил. – Судья усмехнулся и перевел взгляд на Румковского: – А вас попрошу держать нервы в узде. Что же касается права судить вас, оно у меня есть, не сомневайтесь. И, не хвалясь, замечу, что это право весомее любых других. Ну а насчет отказа с нами разговаривать – что ж, заставить мы вас не можем. Хотя… не сочтите за угрозу, но я и без того подумывал, не лишить ли вас слова. На ваше счастье, господин адвокат меня переубедил. Поэтому попрошу только подтвердить, что вы отказываетесь от дачи показаний. Коли уж намерены молчать – молчите, но и раздражение свое столь бурно не демонстрируйте… – Лицо судьи с каждым словом багровело. – И не повышайте голос: если это еще раз повторится, я вынужден буду принять меры… – Он так сильно ударил ладонью по карточному столику, что вставленные в углубления по краям столешницы маленькие латунные пепельницы высоко подпрыгнули. И, поднявшись, тяжело дыша прошелся взад-вперед по залу, пытаясь сдержать охватившую его ярость.
Воцарилась глубокая тишина – казалось, можно было бы услышать не только пролетающую муху, но и любое другое живое существо, принесенное сюда в складках одежды.
К счастью, прыгающие пепельницы произвели должное впечатление: Хаим сник – Регина это поняла по его низко опущенной голове. Она почувствовала,