тяжелую и сверхтяжелую артиллерию и устроили дикую пляску огня над городом. Спасибо храбро оборонявшимся эсэсовцам. Русским не удалось вклиниться на плацдарм. И только автомобильный мост вызывал у меня беспокойство. Русские держали его под постоянным артобстрелом.
Он оставался последней переправой через Нарву, после того как был уничтожен железнодорожный мост. В случае, если его разрушили бы, мы оказались бы в западне со своими танками и нас не смогли бы использовать на других участках фронта.
Я обрисовал ситуацию «старине Фрицу»; он согласился со мной в том, чтобы разместить мои танки на западном берегу Нарвы, по другую сторону моста. В чрезвычайной ситуации мы всегда могли оказаться на позициях в считаные минуты.
Затем я поехал назад через мост. Я осматривался, чтобы найти подходящий район сосредоточения для своих машин, когда послышался шум мотора приехавшего со стороны линии фронта автомобиля с флагом корпуса. Он сразу же остановился, и я не поверил своим глазам, когда из него выпрыгнул фельдмаршал Модель. Верховное командование приказало ему – как всегда делало в безнадежных ситуациях – отправиться на северный фронт, чтобы навести порядок. Я доложил то, что от меня требовалось, а потом надо мной разразилась буря, подобную которой редко увидишь! У Моделя дергались брови. Я видел такое прежде на Центральном фронте.
Мне даже не было позволено ничего объяснить или сказать что-либо в ответ. Я отправился к своим людям и моментально оказался на другой стороне Нарвы. Фельдмаршал отдал мне приказ, который я никогда не забуду:
– Я возлагаю на вас персональную ответственность за то, чтобы не прорвался ни один русский танк. Ни один из ваших «тигров» не должен быть выведен из строя огнем противника. Нам здесь дорог каждый ствол!
Что касается лично фельдмаршала Моделя, то он не допускал никаких компромиссов, но был снисходителен к фронтовикам, которые его обожали. Для себя самого он ничего не требовал. В «русском мешке» в 1945 году мне довелось услышать его характерный ответ: «В сутках – двадцать четыре часа. Добавьте к этому еще ночь, и вы, вероятно, завершите свою работу!»
К сожалению, наша гастроль с дивизией СС «Нордланд» скоро закончилась. Мы продолжали прикрывать сектор еще несколько дней до тех пор, пока эсэсовцы не закрепились на своих новых позициях. По ходу дела мы успели избавить их от четырех противотанковых пушек. Никогда не забуду замечательных парней из дивизии «Нордланд». Они сражались как львы.
Они были лучше знакомы с большевизмом, причем на собственном опыте, чем многие на Западе по своим толстым книгам.
Позднее я обнаружил, что многие из Курляндской армии в силу сложившихся трудных обстоятельств попали в Швецию, полагая, что это их спасет. Среди них были и те, кто воевал в III танковом корпусе СС. Они были потом интернированы, но позднее под давлением союзников переданы русским. Если учесть, что даже в то время отношения между западными державами и Советами были не самыми безоблачными и что на Западе прекрасно